Нина Голубева

        Разговор с дедом

Здравствуй, дед, я снова в гости,
Извини, без приглашенья,
Просто за окошком осень…
И плохое настроенье.

Знаешь, дед, все тяжелее
Груз проблем, забот житейских.
Если взять…, что в жизни сделал?
Ничего, признаюсь честно.

Впрочем, это ерунда,
Мысли вслух о «наболевшем».
Лучше ты мне расскажи
О своем, давно ушедшем.

Расскажи мне о войне,
О боях и наступленьях.
Расскажи о той весне…
Пусть опять замрет мгновенье!

Знаешь, дед, я лишь сейчас
Начал видеть и ценить,
Все, что вкладывал ты в нас,
В памяти велел хранить.

Будь уверен, память эту
Детям, внукам передам.
Не угаснет лучик света,
Тот, что ты доверил нам.

Больше ни минутки нет,
Извини, я подневольный.
Скоро вновь приеду, дед!
Земля пухом, спи спокойно…

А. Жуков

                               ***

Что такое война из кино и из книг мы узнали.
На девятое мая в школу шёл каждый раз ветеран,
На груди гордо нёс ордена старый дед и медали,
И рассказывал классу до Берлина фашистов как гнал.

Время шло, и с ним вместе взрослели мы сами,
Но урок я запомнил, что когда-то был мне преподан.
На гитаре своей я с друзьями играть мог часами,
И солдатские песни в общежитии петь про АФГАН.

Как-то раз появился пацан в коридоре.
Был он старше, я думаю, года всего лишь на два.
Сам такой, как и мы, но в курчавой его шевелюре
Между рыжих волос пробивалась в висках седина.

Он стоял и молчал, песни трогали душу.
И с последним аккордом вдруг тихо сказал:
«А вы знаете, как за хребтом Гиндукуша
Колька, друг мой, в АФГАНЕ, в бою, погибал?

День как день, война тёткой чужою нам стала.
Что у нас впереди - о том знает один только бог.
Головной БТР банда первым взорвала,
А в последнем м - мотор фыркнул вдруг, и заглох.

БТР пополз вниз - тормоза отказали,
Впереди, то есть сзади, - вертикальный обрыв,
Для парней что внутри, всё секунды решали,
Кольки тень вдруг мелькнула, словно ветра порыв.

Под колеса "брони" парень бросился смело,
От беды уберечь он товарищей всё же успел.
"Броню" в несколько тонн удержало солдатское тело.
По-другому сержант просто жить не умел.

Что такое война не в кино, не из книг мы узнали.
Память пусть сохранит всех товарищей павших моих!
А когда Кольке орден за подвиг посмертно вручали,
Даже ветер на склонах афганский затих…»

О войне

                                 П. Нечаев

Какая б ни была война,

Она народу не нужна.

Судьба заставит воевать,

Чтобы Отчизну защищать.

Вот было как-то в старину:

Князь собирал рать на войну

С надеждой дать врагу отпор.

Кто шел с копьем, кто нес топор.

На поле боя выходили,

Мечами головы рубили.

Врагов к селу не подпускали

И избы жечь им не давали.

Все было цело, невредимо.

Святая Русь непобедима.

Но в схватке яростной бывало

Бойцов немало погибало.

И вот он, атомный наш век.

Стал прогрессивным человек,

И ядерный свой арсенал

Годами в складах наживал.

Какая б ни была война,

Народу не нужна она.

Зачем всех бить и всех бомбить?

Не лучше ли нам в мире жить?!

Бессмертный полк

                                          Н. Баранов

В Москве парад на Красной площади,

Победу празднует народ!

На марше  с выправкой отточенной,

Сегодня Армия и Флот.

Шагает детище Маргелова –

Парней в беретах голубых,

 На деле Родина проверила

В горячих точках боевых.

 Поля сражений. Поле памяти.

Победный стяг над головой

И в этот День все мысли заняты

Лишь тем, что связано с войной.

 Застыли прадеды, прабабушки

На старых снимках  фронтовых.

Они и мы сегодня рядышком

В кругу друзей их боевых.

Пусть помнит каждый это значимо:

 Ещё не все вернулись в строй,

Ведь наша жизнь была оплачена

Такой немыслимой ценой.

Теперь весна не пахнет порохом,

Не застилает небо дым.

Знамёна реют с тихим шорохом

Во славу павшим и живым.

Мы выражаем скорбь молчанием,

 Мы чтим, погибших на войне.

Шагает миру в назидание

Наш полк бессмертный по стране.

               АНГЕЛ   БЕЗ  ВЕСТИ  ПРОПАВШИХ

Бывает, темной ночью за деревней

Вдруг вспыхнет огонек,  тотчас растаяв,

И над водой Вазузы древней,

Он вновь летит, свои крыла расправив.

Он ищет вновь и вновь, найти не в силах-

Имен не сохранило время злое-

Солдат безвестных, павших за Россию,

Но в черных травах видится иное…

Он вновь и вновь кружит над бывшим полем боя,

Бессмертный Ангел  Без Вести Пропавших.

И будто вновь снаряды волком воют,

Взрываясь в травах, порохом пропахших.

И снова гул орудий минометных,

И кровь атак, и Смерть в глаза заглянет.

И от её объятий мимолетных

Еще один солдат с земли не встанет.

Ещё один… А в общем - миллионы

Легли на землю, в твердь врастая плотно

Иваны, Казики, Мараты и Леоны

Без медальонов… , призрачно - бесплотны.

Десятилетия времен укрыли дерном,

Ветрами разровняв, окопов ямы.

И поросли сердца людские терном,

Дороги через рвы промчались прямы.

Из года в год кружит в Хлепне над полем

Бессмертный Ангел  Без Вести Пропавших

И служит огонек  ему паролем,

Как призрак битвы, порохом пропахший.

                         Е.Е.Николаева, 2015 г.

Сестре милосердия

                                                                             В. Краюшкин                                  

Кровь на снегу, словно гроздья рябины.

И не подняться, не встать, не пойти.

А высота эта вот она, рядом.

Самую малость не смог я дойти.

Над головою свинцовая вьюга,

Всполох ракет и снарядов разрыв,

И лишь девчонка с чудными косичками

Рядом прижалась, от смерти прикрыв.

 Рану бинтует рукой непослушною,

Дрожь в своих пальцах стараясь унять.

Шепчет мне что-то, но в грохоте боя

Слов я ее не могу разобрать.

И, постелив на снегу плащ-палатку,

И непосильную ношу взвалив,

Тянет меня по изрытому снегу,

Страх и усталость на миг позабыв.

Сдав в медсанбат, обратно стремится

 В свинцово-снарядную ту круговерть.

Как не идти, коль от раны там кто-то

Может не выжить и умереть.

 Не оценить тех поступков геройских,

Не подсчитать невдомек никому...

Вот бы кому обелиски поставить,

БЕЛЫЙ ТИГР

                                             В. Симин  

Люди! Пока еще нет ответа,

Почему уже тысячи лет

Белый тигр на нашей планете

Пишет кровавый след?

Трижды сожженный в Берлине,

Продолжая кровавый пир,

Из барханов Ливийской пустыни

Белый тигр стреляет в мир.

Сквозь прицел, беспощадно и слепо,

Под стоны и плач матерей

В мирном сирийском Алеппо

Белый тигр убивает детей.

Стоголосой майданной глоткой,

Воскресший в который раз,

Белый тигр прямой наводкой

Бьет в непокорный Донбасс.

А в Испании фермеры в панике,

И горы ненужных плодов,

И на каждом непроданном яблоке

Чья-то запекшая кровь.

Тревожно! И очень страшно.

Выстрел-и нет тишины.

Нужно! И очень важно

Уничтожить бациллу войны.

И тогда навсегда, я верю,

Прервется кровавый след,

И на башне убитого зверя

Напишется слово: «Нет!»

И на всех языках планеты

В наполненный счастьем эфир

Голубь с оливковой ветвью

Вынесет слово: «Мир!»

И к монументу Надежды

Вместо печальных крестов

Все свадебные кортежи

Положат букеты цветов.

А будущий Гомо ноус, (Homo nous)

Вручая комплекты наград,

Оставит тигриный образ

Эмблемой олимпиад.

И на аренах сражений

Для миллионов сердец

Мерилом надежд и свершений

Будут пять олимпийских колец.

Люди! Но пока еще нет ответа.

Почему уже тысячи лет

Белый тигр на нашей планете

Пишет кровавый след?

ЖАВОРОНОК

                                                       Н. Манько

Многострадальная Сычёвская земля:

Поля, леса, речные перекаты.

Здесь полегли Отчизны сыновья,

Здесь полегли советские солдаты.

Здесь в сорок первом шли жестокие бои.

А в следующем не бои – сраженья.

Десятки тысяч под Сычевкой полегли,

И под Сычёвкой Сталинграду помогли,

И принесли земле освобожденье.

В местах, где раньше шли жестокие бои,

Рожь колосится, и шумят берёзы.

Весной и осенью курлычут журавли,

А летним утром серебрятся росы.

И жаворонок в поле нас встречает.

И звонкой песнею он хвалит свой простор.

Неторопливый, задушевный разговор,

Да только песня, песня-то, какая!..

И заблудились в небе синем облака.

И льётся над землёй такая песня,

Что ветер стих, и призадумалась река,

И тают звуки, где-то в поднебесье!

А он всё славит тех ,кто пал в бою

За милый край, за землю русскую свою.

И льётся песня, льётся без конца,

Тревожа наши души и сердца.

А он всё славит русские поля,

Места родные, зори и закаты…

Поля, леса, речные перекаты –

Многострадальная Сычёвская земля.

  Мадонна

Л. Сотникова

 У танка

                                                             Н. Алборова

 Светлой памяти моего дяди

Трошенкова Василия Ивановича

Каждый раз на подходе к Сычевке

Долго с грустью смотрю я туда,

Где стоит этот танк – память прошлого,

И глядит, как живая звезда.

Вот представилось мне: заведётся

И рванёт он вдруг с места, лишь тронь.

И охватит его, и взовьётся

Сорок первого года огонь.

Часто бабушка, глядя на фото,

Где в кепчонке парнишка заснят,

Говорила мне: «Вася… сыночек…

Он с войны не вернулся назад.

Восемнадцатилетним ушёл он,

 Воевал подо Ржевом, Хлепнём.

Да вот в танке сгорел Василёчек…»

И катилися слёзы ручьём.

Боже правый! Зачем людям войны?

Сохрани и спаси, Боже, нас!

Снова сердце сжимается больно –

Представляю в который уж раз!

Вот у люка откроется крышка,

И мой дядя покажется мне,

Оставшийся юным парнишкой

В том страшном военном огне.

О ВОЙНЕ

                                                                           С. Сотников            

Война… Нет жизни в этом слове,

А что несёт с собой она?    

Жестокость, кровь, утраты, горе…

Уносит жизни подлая война.

Гремели выстрелы повсюду,

Людская кровь текла рекой.

Рвались снаряды, гибли люди,

И снился людям лишь покой.

И вот под натиском орудий

Пал поджигатель русских хат,

И враг до смерти помнить будет

Тот подвиг доблестных солдат.

И майским громом в поднебесье

Катилось долгое «Ура!»

Смех, слёзы счастья, пляски, песни,

Гармонь до самого утра.

Настал желанный миг Победы.

Он был, как день, неотвратим.

За подвиг прадедов и дедов

Мы низко кланяемся им.

Василиса Теркина

                                      Н. Селезнева

 Здравствуйте, друзья – смоляне.

Рада встрече с вами я.

 Разрешите я представлюсь

 Василиса Тёркина.

Из Сычёвского села

Васи Тёркина родня.

Наш Василий парень славный

 Работящий, добрый малый.

 Был примером он везде

 Уж поверьте в этом мне.

 Коль мне верить не хотите

 У Верейского спросите.

 Из Сычёвских он краёв

 Знает Тёркин кто таков.

Показал он всей стране

 Образ Тёркина. И мне.

На холсте изобразил

 Тёркина в расцвете сил.

 А наш местный старожил

 Вместе с Тёркиным служил.

 Как там было на войне

 Рассказал об этом мне.

...

 А бывали ль вы в Сычёвке?

 Мне признайтесь не тая.

Как врага мы били ловко

 Расскажу об этом я .

Да, друзья мои, как вспомню

Вся закована в броню

 Вражья армия огромна

 Надвигалась на Москву.

Ведь хотели одним махом

 Нас стереть с лица земли,

 Но пошли их планы прахом,

 Не сбылись вражьи мечты.

И хотя Сычёвка наша

 Городочек небольшой

Развернулся не на шутку

здесь кровавый смертный бой.

Знали ль вы, что под Сычёвкой

 Отвлекали  все врага,

 Чтобы в битве Сталинградской

 Победили мы тогда.

17 месяцев стонала

 От разрывов здесь земля.

 Полегло бойцов немало…

Но Победа всё ж пришла!

В день весенний, ранним утром,

 Грохот множества орудий

 Всё слилось в протяжный вой

 Над Сычёвкою родной.

 Ведь смогли ребята наши

 Угостить фашиста кашей

 Бронебойной, огневой,

 Чтоб быстрей бежал домой.

Восвояси чтоб шагал,

 По пути, что протоптал

 В 41-м под Смоленском

 И в Хатыне, и под Брестом…

Да не вздумал бы опять

 Больше нос свой к нам совать!

Славен город мой родной

 Героической строкой.

Я хочу, чтобы вы знали,

 Что за ратные дела

 Нам сама Екатерина

 Статус города дала.

Много песен сложено

 О Василисе Кожиной

Старостихе из села,

 Что французов в плен взяла.

А ещё наш милый град

 Другой историей богат.

 Приведут его пути

 На исток Днепра- реки.

Защищали земли эти

 Наши деды в 43-м.

Здесь построен  славный храм

 И ведутся службы там.

Кто захочет побывать

 Будем рады всех встречать.

Эй, славяне, что с Кубани,

 С Дона, с Волги, с  Иртыша,

 Ждут вас в гости сычевляне.

 Приезжайте к нам сюда!

Вы подумайте порой,

 Ну, а мне пора домой.

ХРАНИТЕ, ЛЮДИ, ПАМЯТЬ СВЯТО

                                                                                         А. Логутенков        

                                           Памяти В. А. Краюшкина, воина и поэта

Когда страна в огне пылала,

 Беда пришла в родимый дом,

Он взял оружие сначала,

А карандаш он взял потом.

Порабощенному народу

На долгой проклятой войне

 Он нес спасенье и свободу

 На грозной танковой броне.

Он видел дерзкую отвагу

Людей у смерти на краю,

Ложились строчки на бумагу

 О тех, кто выстоял в бою.

И пробил тот желанный час:

Солдат с победой возвращался.

 Он сдал оружие в запас,

Но со стихами не расстался.

Нас ждали подвиги иные,

Чтоб возродить страну из пепла.

 Он славил будни трудовые,

И песня в этих буднях крепла.

И вот заснул он вечным сном,

И наступил прощанья час.

Своим трудом, своим пером

Он совершил, что мог, для нас.

Храните, люди, память свято,

Как эхо дальнего привета:

И подвиг русского солдата,

И строчки воина — поэта.

Ада я, дедушка...

                                                                Л. Сотникова

Посвящается выпускникам 1941 года,

ушедшим добровольцами защищать своё Отечество.

«Ада я, дедушка… Ада...» -
ласковый взгляд из-под чёлки, -
Да, отступаем…, - так надо…», -
голос дрожит у девчонки, -
«Вы нас простите, родные, -
мы очень скоро вернёмся».
…Мечутся тени смешные,
медленно падает солнце.
Тонкие веточки–руки
из рукавов гимнастёрки
гладят совсем не от скуки
складки потёртой скатёрки,
взгляд, словно сумрак зелёный
в самом начале июля…
Смотрит старик сокрушённо,
хлипкие плечи сутуля,
вновь самокрутку пакует,
ближе скамейку придвинул:
«Кто ж тебя, дочка, такую
в бездну кромешную кинул?
Где же родители были?
Путь твой, похоже, неблизкий…»


«Нет никого. Все погибли
в первой бомбёжке под Минском.
Папу… и маму…, и брата… -
сразу троих в одночасье». 
Крякнул старик виновато,
ёжится, словно в ненастье:
«Ладно, ложись-ка ты, дева, -
ночи-то ноне, как свечки.
Ежели  что,  для сугрева -
чай в чугунке на припечке».


Сразу легла и затихла, -
всякому отдыху рада.
«Да-а-а, натерпелась ты лиха….
Где ж она, Господи, правда?»
В щели старинного дома
льётся ночная прохлада,
скорбно взирает икона,
красно мерцает лампада,
вечный сверчок неустанно
грюнит чуть слышно за печью,
думает дед непрестанно
думу свою человечью:
«Немец, язви его в печень,
сунулся в пекло беспечно:
русский народ - он же вечен,
как и земля наша вечна.
Не-е-е-т,  не помогут и пушки
против народа из стали,
если такие девчушки
тоже солдатами стали,
коль на ружьё променяли
 женское счастье простое…»
…Где-то петух загорланил –
кончилось время постоя.


А за околицей смрадно
утро взорвали моторы,
и, словно выстрел, команда:
«Стройся! Заканчивать сборы!»
Вновь по окраинам скудным,
по большакам, перелескам
кони, машины и люди
двинутся от Смоленска.
Будут скелеты орудий
еле держаться у кромки,
лошади падать всей грудью,
рваться гужи и постромки,
пот забелеется солью,
зноем полуденным выжат.
Только две истины кровью, -
только - «погибнуть» и «выжить»!
И от деревни к деревне
средь бедноты и разрухи
вслед, как сложилось издревле,
станут крестить их старухи.
Вплоть до конца отступленья
сумрачно и виновато
в каждом подобном селенье
взгляд будут прятать солдаты.
Но с каждой новой верстою,
с новым холмом, перелеском,
выстраданное, непростое
чувство пробудится дерзко.
Пламенем кровной расплаты
вспыхнут суровые лица,
будет с утра до заката
гнев благородный копиться.
И неотступно – за ними -
Божья извечная правда…


«Как - я забыл - твоё имя?»
«Ада я, дедушка…, Ада…»

Городу Сычевка

                                                                   Н. Баранов

Год сорок первый. Холод, голод.

В неравный бой вступил наш город,

Прикрыв врагу к столице путь,

Он под свинец подставил грудь.

Гул канонады, взрывы, стоны,

И на беду, к концу патроны.

Тянулся к небу черный дым,

Кружился вороном над ним.

Пылали факелами танки,

Смешались каски и ушанки.

Стояла насмерть у реки

Сычевка, взявшись за штыки!

 Бурля, стекала кровь в Вазузу...

 И на могилах тех времен

Нет ни фамилий, ни имен. ...

Смотрю на замершие доты,

На поле - кладбище пехоты,

А там к земле прильнул пырей,

Как воин, павший у траншей.

И мучит боль душевной раны:

 Ведь в Красной книге ветераны,

И каждый год их тает ряд,

А жизнь - дороже всех наград!

Они под светлым небом мая,

 Стоят, слезинки не скрывая,

А я, поглубже спрятав грусть,

Им низко в ноги поклонюсь.

 С Вазузой рядом шепчут сосны,

В уме подсчитывая вёсны:

 Стоять Сычевке сотни лет

Во славу доблестных Побед!

Глазами очевидца

                                                       Екатерина  Николаева

                   Памяти Анатолия Федоровича Курганова.

Март сорок третьего. Город Сычевка.

Немцы из города драпают ловко.

По-бабьи шинели поддернув руками

Подводы и «виллисы» грузят тюками.

Разграблен музей: вазы, книги, картины…

Наш город давно превратился в руины:

Разрушены церкви, дома, магазины…

По снегу скрипя иноземной резиной,

Чихая парами чужого бензина,

На русском ветру трепеща как осины

Бегут и бегут от возмездия фрицы,

Успев на сычевской земле поживиться.

Земля от разрывов и горя дымится,

И раненой птицею в сердце стучится

Проклятая мысль: городок наш разрушен.

Им храм с колокольнею больше не нужен

И с третьей попытки «Косьму-Дамиана»

Взорвали, оставив лишь яму, да рьяно

Искали бюст Ленина, спрятанный нами,

Надежно укрытый землей и снегами.

Разбит монастырь за рекою Вазузой –

Стал камнем безликим, бессмысленным грузом.

За рынком колхозным – кресты и кресты.

Черны и угрюмы. Могилки – пусты.

Никто не придет и цветов не положит,

Лишь плюнет брезгливо на смертное ложе:

Зачем они верили лживым речам,

В кумиры избрав не Христа, - палача!?

Не звал наш народ их на землю чужую!

Среди пепелищ и разрухи брожу я,

Мне кажется, будто все это лишь сон

И вскоре закончиться должен бы он.

Закрою глаза на минутку, открою,

И прежнюю вижу страну предо мною,

И прежней Сычевки картины встают,

Тот милый мирок, тот покой и уют.

Поля в васильках среди спеющей ржи,

Меж речек на взгорке мой город лежит.

В нем дети играют, в нем счастливы люди…

Но так никогда уже больше не будет.

В глазах ребятни неизбывный испуг,

По минным полям нам весной тянуть плуг,

Старухам не выть по разбитым церквям –

Убитых фашистом хоронят из ям.

И долго еще в предрассветной тиши

Им будет казаться, что в ямах шуршит.

А вдруг там живые, вдруг сын или брат,

Иль раненый немцем советский солдат?!

Как страшно, как горько на город смотреть!

Фашистов прогонят, не долго терпеть,

Но Память и Боль – две коварные дамы,

Я был лишь подростком в разгар этой драмы,

Сейчас я старик, но закрою глаза

И вновь самолетов слышна мне «гроза»,

И вновь, просыпаясь от боли, кричу:

«В отца не стреляйте!»  его палачу.

Я помню, как мать увозили в полон,

Как страшно скрипел и стонал тот вагон,

Как умер братишка, болевший цингой,

Я помню трубу над сгоревшей избой…

Я помню, я видел, я чувствовал боль.

Здесь был в сорок третьем нешуточный бой.

Разграблен не город, не дом, не страна, -

Разграблено сердце. Причина – война.

Клыковский В.Я.

 ***

Но если камень терся в порошок

И разрушались города-громады,

То в русских людях враг себе нашел

Ничем непобедимую преграду.

Плечо в плечо, с винтовками в руках,

Они сражались стойко за свободу,

Они победу на своих станках

Ковали в шумных мастерских заводов.

Они хлеба растили на полях

И Ленинград спасали в дни блокады,

Они окопы рыли второпях

И создавали молодежные бригады.

Они при тусклом свете фонарей,

Под низким потолком

Санбатовских землянок

Вливали жизни раненым бойцам

Из синеватых медицинских склянок.

Презренный враг! Он победить хотел!

Кого?! Да знал ли он, безумный и проклятый.

Что мощностью своей пред ним народ

предстал.

Непобедимым в правде своей святой.

Что каждый человек его больших рядов

Разделит пополам и хлеб, и соль, и кров

За Родину, как-то ведется от дедов,

Он жизнь свою отдать в любой момент

готов.

Как ее отдал Александр Матросов,

Простой солдат Гвардейского полка

Во имя Родины он амбразуру дзота

Закрыл собою и живет в веках.

Ты, Александр, собой переживешь

Десятки раз по восемнадцать лет,

И подвигом своим к геройству

призовешь

Идущих в бой под знаменем побед.

Гордись, страна, взрастившая таких

Сынов отважных, преданных тебе.

Россия-Мать! Судьба и счастье их

Заключены в твоей большой судьбе!

Февраль 1947 г.

Клен

                                                                   Николай Аделев

На взгорке, у дороги

Стоит высокий клен,

Храня в себе тревоги

Событий, дат и войн.

Лазурны были дали,

Но молнии блеснули —

В его коре застряли,

Застряли вражьи пули.

Но боль и те тревоги

Его не подкосили

Он зорко у дороги

Стоит, как страж России!

ПОЭТ

                                                А. Логутенков

                                                                                                     М. В. Исаковскому

Чтоб петь о поле при закате.

Чтоб песня тронула до слез.

Родиться надо в русской хате

Под сказку зимнюю берез.

Расти, как травы при дороге,

Встречая зной и холода.

Уйти от отчего порога

И возвратиться вновь сюда.

Встречать над речкою восходы.

В леса осенние влюбиться.

Постигнуть мир живой природы

И в мире этом раствориться.

Найти тропинку полевую.

Что в мир поэзии ведет.

Услышать девушку простую.

Что о любви своей поет.

Оплакать горькие утраты

И павших в яростном бою

И рассказать о том солдате,

Что потерял свою семью.

И чувство к родине и женщине

Слить во едином слове - Мать.

Свой тихий край, свою Смоленщину.

Высоким словом прославлять.

И верю я: тогда придет

Такой поэт, как Исаковский;

И песни новые споет

Мой отчий край, мой край Днепровский.

На вахту встали поисковики

                                                                           Манько Н.Г.

Я убит подо Ржевом,

В безымянном болоте.

В пятой роте, на левом,

При жестоком налёте.

А. Твардовский

Сейчас в Зелёной Роще – тишина,

А в сорок первом – шёл жестокий бой.

Но помнят ли здесь павших имена?

Тех, кто Отчизну заслонял собой?

Стояли насмерть роты и полки.

Солдаты юные и юные комбаты.

Кто в роще пал, кто в поле, у реки –

Ни холмика. Ни имени. Ни даты.

Не стало и самой Зелёной Рощи.

Зарю в ней не разбудят петухи.

Не запоют задорные гармошки,

А за какие всё это грехи?

Здесь люди жили, радовались, пели.

Детей растили, и сады цвели.

Да только люди, словно птицы, разлетелись.

Кто вспомнит тех, что в сорок первом полегли?

Спокойно спите, роты и полки!

Солдаты юные и юные комбаты!

На вахту встали поисковики –

И мы найдём и имена, и даты!

Чужую боль воспринимаем, как свою.

Исправим мы войны несправедливость

Вернём всем имена, кто над в бою,

И сохраним их, что бы ни случилось!

Л.К. Попов, командир 909-го стрелкового полка, будучи трижды раненым, защищал Сычевку в начале октября 1941 года. В 2014 году в честь него и воинов-пограничников полка на Сычевском поле Памяти был установлен обелиск.

Сычёвеские окопы

                                             Н. Аделев

Сычёвские окопы

Остались здесь с войны

Ремнями опоясав

Ширь отчей стороны.

Сычёвские окопы

Бойцов водили в бой,

Метельною зимою

И слякотной весной...

Нам надо помнить, чтобы

Знал стар и молодой

Сычёвские окопы —

Заслон перед Москвой.

Сычёвские окопы,

Военные года

Проходят через тропы

И тянутся сюда,

Где время — это память

Над синью стороны.

Сычёвские окопы

Свидетели войны…

СЫЧЕВКА

Алборова Н.

Лосьмина и Вазуза –

Две тихих сестры –

Держат нежно в объятьях своих

Городок небольшой,

Что прилег от жары

Отдохнуть на холмах некрутых.

Сколько ж выпало им –

Рекам и городку, –

Испытать на себе в трудный час

Горя горького,

Что навязали враги,

До сих пор тот пожар не угас.

Он в сердцах у людей,

Опаленных войной,

И в глазах городка, что терпел

Муки вместе с людьми,

Теперь многих уж нет –

Городок уберечь не успел.

Он старался вовсю,

Хоть и мал, но силен

Волей духа, любовью к земле,

Он незримо с людьми

Связан нитью одной,

Теплым хлебом на каждом столе.

Так живи,

Одевай свой зеленый наряд!

Ты всегда для нас будешь родным,

И хоть в теле твоем

Еще раны болят,

Мы в обиду тебя не дадим!

Память

                                                                                    Н. Аделев

У времени — свои дела,

 Нелегкие заботы.

Тропа на взгорье привела,

А здесь — траншеи, доты,

И обелиск. На нем огнем

Горит звезда живая:

Мы свято память бережем,

Отцов не забывая.

Стою один среди полей.

Весна. И солнце светит…

Клин прилетевших журавлей

Качает теплый ветер.

ВИДЕНИЕ У ХЛЕПНЯ

                                                                                                          Валерий Симин

На востоке в тревожном мареве

Занимается новый день.

В клубах дыма багровым заревом

Догорает деревня Хлепень.

Накануне весь день самолеты

Хороводом гудящих ос

Выбивали нашу пехоту,

Зацепившуюся за откос.

Разбросав смертоносные грузы,

Вздыбив глину картофельных меж,

Превращали реку Вазузу

В стратегический водный рубеж.

А к закату избитые роты,

Завершая кровавый день,

Лобовою атакой пехоты

Взяли горящий Хлепень...

Тихим утром июньскими росами

Занимается новый день

Над политыми кровью откосами

У деревни с названьем Хлепень.

ПАМЯТНИК В ВЯЗОВСКОМ САДУ

                                                                         Симин В.

Тихо плещется речка Ракитня.

Дремлет старый Вязовский сад.

На высокой плите гранита

Литый в бронзе стоит солдат.

Сорок третий. Начало марта.

Снег искрит, как китайский шелк.

На исходный рубеж, армейской согласно карте,

Вышел стрелковый полк.

У изгиба реки за околицей,

Сразу за первой избой

Пулеметной многоголосицей

Завязался кровавый бой.

После прорыва к кузнице

Вдруг что-то пошло не так.

В схватке за третью улицу

Пять захлебнулось атак.

И лишь после самой страшной,

Поддержанной с флангов броней,

Жуткой шестой рукопашной

Завершился тяжелый бой.

А утром над взорванным снегом,

Заглушая вороний гвалт,

Трижды повторенный эхом

Ударил прощальный залп.

И, согласно приказу, на Запад,

Выполняя свой ратный долг,

Трудной дорогой солдата

Отбыл стрелковый полк.

Много лет упадают зори

В родниковую свежесть реки.

Молча вётлы стоят в дозоре,

 И под ветром шумят тростники.

Каждый год майским солнцем облитый

Оживает Вязовский сад,

И стоит на плите гранита

Литый в бронзе советский солдат.

Воинам Красной армии, погибшим и пропавшим без вести в боях под Вязьмой, Сычевкой и Ржевом в октябре 1941 года

    ПОБЕДА.

                                                                         Владимир Краюшкин

Победа! Как гром,

Облетело весь мир,

Как тысячезалпный огонь орудий,

На улицах алые взвились знамёна,

И всюду люди, люди, люди,

Улицы тонут

В флагах и знамёнах.

Солдат жмёт руку

До боли соседу.

Трубите, горнисты!

Гремите, оркестры!

Вот оно жданное слово:

Победа!

Сквозь едкие дымы

Боёв и пожарищ,

Сквозь смерть

Мы к этому дню рвались.

И вот наступила Победа,

Товарищ, за что с тобой

Долгие годы дрались.

Давай же поднимем

Заздравную чашу

За нашу страну,

За геройский, народ.

Гремите,

Салюты нашей столицы!

Мы верили в то,

Что Победа придёт.

 г. Циттау. Германия. 9.05.45

Забыть не вправе

                                                     Н. Аделев

Давно войны умолкли грозы

Не слышно грома канонад.

 О павших шепчутся березы,

С живыми тихо говорят.

О том, что мы забыть не вправе

Тех, кто прервал полет свинца,

Что подвигам отцов и славе

Верны должны быть до конца.

Там за Xлепнём

                                                          Н. Аделев

Там за Хлепнём — бои гремели…

О, сколько пало на траве?

Бойцы советские сумели

Не допустить врага к Москве.

Там за Хлепнём — металл и танки,

Там за Хлепнём в крови земли.

Горели села, полустанки,

Стонали русские поля.

Там за Хлепнём — теперь курганы,

Там за Хлепнём — бойцы лежат,

Над ними — сизые туманы,

Березы что-то говорят.

…Там за Хлепнём — Вазузе верьте,

Чернела в дыме синева.

Там за Хлепнём — Долина смерти,

В народной памяти жива.

ПОЛЕ СОЛДАТСКОЙ ПАМЯТИ

                                                                            В.Симин

Пятый месяц войны.

В непрерывных сражениях

По разбухшим дорогам через леса

Выходили из окруженья

обескровленные корпуса.

И последней надеждой в солдатской доле

Только – бой. Все невзгоды презрев,

Там, за лесом, раскинулось поле,

А за полем – дорога на Ржев.

Ночь иссякла дождем. На траншеи, окопы и дзоты,

В запоздалый рассвет вдруг обрушился огненный вал.

Над притихшей землею гвардейские минометы

Дали последний залп.

И за взорванной тишиною,

Считая за взрывом взрыв,

Молча, сплошной стеною

Батальоны пошли на прорыв.

На прорыв цепь за цепью, бросками,

В полный рост, без команды «ложись»,

Под свинцовыми очередями

Ценою в солдатскую жизнь.

Хороводом кровавой пляски

(не понять где чужой, а где свой)

Смешались стальные каски

С пилотками с красной звездой.

И в бреду рукопашной схватки

В мать и Бога взметался крик:

С немецкой саперской лопаткой

Рубился трехгранный штык.

Не сложилось. Кольцо окруженья

Беспощадно смыкало свой зев,

А за лесным заболотьем

Дрался пылающий Ржев.

Бой стихал. Захлебнулись огнем пулеметы.

Гул орудий рассерженно смолк.

Навсегда безымянные роты

Уходили в бессмертный полк.

А за лесом лежало поле,

Кровоточа воронками ран.

Поле памяти, поле боли,

Поле воинской Славы, как Мамаев курган.

Сестре Клаве

                                                           Н. Аделев  

Стоял нюнь. Покоса люди ждали,

Шумели тучные хлеба вокруг.

Нежданно по родной России вдруг

Военную тревогу передали.

И мужики с котомками спешили

Туда, где шли бои—на фронт, на фронт.

Коптился черным дымом горизонт

Там мессершмиты тяжело кружили.

Я помню, как отец мне улыбнулся,

Как целовал сестру и мать

И вот что горько сознавать:

Сказал: «Вернусь!» И не вернулся.

У ОБЕЛИСКА

                                                                              В. Симин      

Второго мая 2011 года башкирская девушка Айгуль

посадила у обелиска в д. Середа плакучую березку

в память прадеда, погибшего в бою за это село 3 марта 1943 г.

Стою у обелиска. В шорохе ветвей не понарошку

Мне чудится зловещий посвист пуль

Смотрю, как хрупкую плакучую березку

Сажает девушка по имени – Айгуль.

Еще я вижу, как девчушка – почтальонка

С враз посеревшим пепельным лицом

Казенный треугольник похоронки

Несет в осиротевший чей-то дом.

Я вижу бой, гудящий влажный ветер

И вжавшиеся в снег шинели наших рот,

Как в бреющий полет заходит тенью «Мессер»,

И с колокольни бьёт немецкий пулемет.

И хорошо, что пули на излете.

Пройти бы без потерь последнюю версту,

Но снова в рыхлый снег вжимается пехота,

Еще один бросок – за новую черту.

За той чертой последний отзвук боя.

Уже горит подбитый самолет,

И та верста осталась за спиною,

И смолк на колокольне пулемет.

Еще дымят снарядные воронки,

Застыла пушка у разбитого моста,

И будут, будут чьи-то похоронки,

И будет безымянная, как в песне, высота.

Стою у обелиска. В деревьях солнца блестки,

Поток воспоминаний проходит чередой,

И кажется мне хрупкая березка

Скорбящим Символом Всей Памяти Людской.

Ветеранская гармоника

                                                                   Н.Аделев       

Тьма легла

На подоконники,

Только неподвластна тишине,

Ветеранская гармоника говорила о войне

Фронтовик, усевшись у окна,

Клавиши перебирал легко…

Оглашалась песней тишина,

Песня уносилась в далеко:

Где скакали в дымке конники

И «Катюша» славная была,

Ночь, трофейная гармоника

Разносила грусть села...

СИРЕНЬ. 

                                  В. Краюшкин

Сирень... И неба синева,

И пыль походная на башнях.

Потерь невосполнимых боль

После жестоких битв вчерашних.

Победа! Сквозь огонь и дым

Она нам нелегко досталась.

А сколько молодых парней

Мы в эти дни не досчитались.

Мы всё сумели пережить,

Преодолели все преграды:

И Сталинградские бои

И Ленинградскую блокаду.

Мы всё смогли: и тыл крепить,

И путь пройти в боях неблизкий.

Свободу обрести, себе

И мир спасти от тьмы фашистской.

Сирень... И неба синева,

И пыль походная на башнях.

Салют войскам гремит в Москве,

Берлин и Прага в стягах красных.

          Прага. Май, 1945 г.

В Загорье

                                       Н.. Аделев

Горит над Починком рассвет.

Дорога петляет пригорьем.

Луга и леса шлют привет,

А вон и тот хутор Загорье.

Никто не нарушит здесь тишь,

Травой пахнет мятное лето.

Лишь только в низине камыш,

Читает творенья поэта.

Стоим и глядим на простор,

Любуемся краем охотно.

К нам Теркин, как будто бы с гор

Спускается шагом походным.

Над ним вдаль плывут облака,

В лощине река протекает, —

А рядом Твардовский в века

Бессмертной тропою шагает...

Помнишь Зеелов, Коля?

      Людмила Сотникова

Помнишь Зеелов, Коля?

Чуткий короткий дождь,
нАлысо «бритое» поле,
в чёрных воронках сплошь...

С самого спозаранку
(свет лишь едва-едва)
нагло полезли танки,
смерти обрушив шквал.

Поле, селенье, кирха -
западный  «натюрморт».
В лоб нам молотит лихо
Вражеский миномёт.

Дым разрывает трахею -
воздуха бы глоток!
Рухнул на дно траншеи
Мой дорогой дружок.

Ад на земле – и только!
Павшим – дорога в рай.
«Коля…, - хрипел я, - Колька! -
Слышишь, - не умирай!

Мы ведь дошли. Мы рядом!
Тут уж – рукой подать…
Кто же добьёт их, гадов?
Рано нам умирать!

Ну же!!!... Вставай, ей Богу,
раз уж дойти довелось!
Хватит с нас по дорогам
этих фанерных звёзд».

Жалко – не вспомнить – (где там!),
что я ещё сказал…
Но опрокинулось небо
в светлых его глазах.

Сентябрь-октябрь 2019

В атаку встал опять солдат...

Посвящается бойцам, погибшим в боях

                                              под деревней Хлепень Сычёвского

района Смоленской области.

Старшой проводит рекогносцировку  –
на карте столько всяких деревень:
Леонтьево, Подъяблонька, Бобровка,
а рядом, за лощинкою, – Хлепень.
Горит Хлепень, утюжат поле танки,
от пушек содрогается земля.
А там, в Москве, на Малой Якиманке,
всю ночь не спит любимая моя.

                Припев:
В атаку встал опять солдат
не ради славы и наград,
а он за Родину в бою
не пожалеет жизнь свою.
Не пожалеет жизнь свою!

Вторые сутки не идёт подмога.
Последний «захлебнулся» пулемёт.
Надежда наша, как всегда, на Бога,
а немец, как нарочно, прёт и прёт.
И вряд ли мы увидимся с невестой  -
поверьте, в этом нет ничьей вины.
Орёт комбат в эфир открытым текстом…
Такой вот, братцы, фОртель у войны.

                Припев:
В атаку встал опять солдат
не ради славы и наград,
а он за Родину в бою
не пожалеет жизнь свою.
Не пожалеет жизнь свою!

Наш «пятачок» до основанья выжжен,
тут вроде больше нечему гореть,
и знаем мы, что нам уже не выжить,
а значит – сто процентов – умереть.
Но верим мы – Победа будет громкой,
штандарты ненавистные падут.
И по весне далёкие потомки
портреты наши строем понесут.

                Припев:
В атаку встал опять солдат
не ради славы и наград,
а он за Родину в бою
не пожалеет жизнь свою.
Не пожалеет жизнь свою!

 Упали мы в лесочке, у болотца,
и, как один, навек остались тут.
Сквозь наши каски ржавые - под солнцем -
берёзки белоствольные растут.
Мы притерпелись к смерти и к разлуке.
Мы совершили больше, чем могли.
Мою подругу нежно любят внуки,
но это, братцы, внуки не мои.

                Припев:

В атаку встал опять солдат
не ради славы и наград,
а он за Родину в бою
не пожалеет жизнь свою.
Не пожалеет жизнь свою!
Октябрь 2018.

МАТЕРИ.

                                         Владимир Краюшкин

По сединам волос

Мы почти одногодки.

Ожидала меня

Ты ночами не спала.

Каждый день

Письмоносца ходила встречать.

От меня терпеливо

Письма ожидала.

И, коль долго

Тех писем не нёс почтальон.

Твои мысли

Ко мне уносились всечасно.

Заклинанья шептала, молила судьбу,

Чтоб меня миновали

Любые несчастья,

Я ж в смертельных сраженьях

Тебя вспоминал

И далёкого детства родную сторонку...

И боялся,

Чтоб вместо письма от меня

Не принёс бы тебе

Почтальон «похоронку».

Так и жили,

Надеясь на лучший исход,

В круговерти военных

Суровых годин

Те года, пережитые мной и тобой,

Прибавляли всё больше

И больше седин.

            Касня. 21.02.1981

В Дудкине

                                  Николай Аделев

Дудкине был я несколько раз.

Слушал здесь были,

Правдивый рассказ,

Бой и тревога.

Едкий туман…

Пало здесь много отважных сел

Рана крутая — след от войны-

От края до края могилы-холмы

В замяти буден помним отцов,

Их не забудем безусых юнцов.

Крепкие духом шли на врага,

Будь земля пухом им на века…

…Ветер шлет сказки

В листьях скользя,

Чарку за братство

Выпьем, друзья.

Солнце глаз косит,

Вечер стоит.

Мошка гундосит,

Нудно зудит.

Цудкино дышит

Летним теплом.

Дудкино слышит

Битвы той гром

Ромашка

Когда в руинах дом

                                                        Н. Аделев  

От скорбных слез, прошу ты удержись,

Родного очага не стало.

Под камнями в руинах чья-то жизнь,

Еще теплят сердца в завалах.

Уйдем бездомными к своей родне

Под легкий шорох снегопада.

Глазами детскими глядим в глаза войне

Идут бои и пересудов здесь не надо…

Разносится военный, смертный гром,

Вокруг пробоины и дыры, —

Когда от бомб разрушен мирный дом,

То ключ не нужен от квартиры.

СИРЕНЬ.

                                                       В. Краюшкин    

Сирень... И неба синева,

И пыль походная на башнях.

Потерь невосполнимых боль

После жестоких битв вчерашних.

Победа! Сквозь огонь и дым

Она нам нелегко досталась.

А сколько молодых парней

Мы в эти дни не досчитались.

Мы всё сумели пережить,

Преодолели все преграды:

И Сталинградские бои

И Ленинградскую блокаду.

Мы всё смогли: и тыл крепить,

И путь пройти в боях неблизкий.

Свободу обрести, себе

И мир спасти от тьмы фашистской.

Сирень... И неба синева,

И пыль походная на башнях.

Салют войскам гремит в Москве,

Берлин и Прага в стягах красных.

          Прага. Май, 1945 г.

По местам партизанским

                                                            Н. Аделев     

Если не были в Брянске —

Приезжайте, же ждем!

По местам партизанским

Вместе с вами пройдем,

По лесам, где с. боями

Ветераны прошли,

Где горит ныне знамя

Негасимой зари.

Где стоят обелиски

В память павших отцов.

Приезжайте. Как близких,

Каждый встретить готов.

Если не были в Брянске —

Приезжайте, же ждем!

По местам партизанским

Вместе с вами пройдем.

Малютка