Сотникова Людмила

Ада я, дедушка…

Посвящается выпускникам 1941г,

ушедшим добровольцами

защищать свое Отечество…

 

 

«Ада я, дедушка, ….Ада», -

Ласковый взгляд из-под чёлки, -

«Да,  отступаем…, - так надо…,» -

Голос дрожит у девчонки.

«Вы нас простите, родные, -

Мы очень скоро вернёмся….»

…Мечутся тени смешные,

Медленно падает солнце.

Тонкие веточки –руки

Из рукавов гимнастерки

Гладят совсем не от скуки

Складки потертой скатёрки.

Взгляд, словно сумрак зелёный

В самом начале июля…

Смотрит старик сокрушённо,

Хлипкие плечи сутуля,

Вновь самокрутку пакует,

Ближе скамейку придвинул:

«Кто ж тебя, дочка, такую

В бездну кромешную кинул?

Где же родители были?

Путь твой, похоже, неблизкий…»

«Нет никого…Все погибли…

В первой бомбёжке под Минском.

Папу…и маму…, и брата…-

Сразу троих в одночасье….»

Крякнул старик виновато,

Ёжится, словно в ненастье:

«Ладно, ложись-ка ты, дева, -

Ночи-то ноне как свечки.

Ежели что, для сугрева –

Чай в чугунке на припечке».

Сразу легла и затихла,

Всякому отдыху рада.

«Да-а-а, натерпелась ты лиха…

Где ж она, Господи, правда?!»

В щели старинного дома

Льётся ночная прохлада,

Скорбно взирает икона,

Красно мерцает лампада,

Вечный сверчок неустанно

Грюнит чуть слышно за печью,

Думает дед непрестанно

Думу свою человечью:

«Немец, язви его в печень,

Сунулся в пекло беспечно:

Русский народ – он же вечен,

Не-е-е-т, не помогут им пушки

Против народа из стали,

Если такие девчушки

Тоже солдатами стали,

Коль на ружье променяли

Женское счастье простое…»

…Где-то петух загорланил,-

Кончилось время постоя,

А за околицей смрадно

Утро взорвали моторы,

И, словно выстрел, команда:

«Стройся! Заканчивать сборы!»

Вновь по окраинам скудным,

По большакам, перелескам

Кони, машины и люди

Двинутся от Смоленска.

Будут скелеты орудий

Еле держаться у кромки,

Лошади падать всей грудью,

Рваться гужи и постромки,

Пот забелеется солью,

Зноем полуденным выжат…

Только две истины кровью, -

Только – погибнуть и выжить!

И от деревни к деревне

Средь бедноты и разрухи

Вслед, как сложилось издревле,

Станут крестить их старухи.

Вплоть до конца отступленья

Сумрачно и виновато

В каждом подобном селенье

Взгляд будут прятать солдаты.

Но с каждой новой верстою,

С новым холмом, перелеском

Выстраданное, непростое

Чувство пробудится дерзко.

Пламенем кровной расплаты

Вспыхнут суровые лица,

Будет с утра до заката

Гнев благородный копиться.

И неотступно за ними

Божья извечная правда….

«Как, я забыл, твоё имя?»

«Ада я, дедушка…Ада…»

 

Мадонна

Сотникова Людмила

Перед закатом аккурат за домом,

У старого разбитого гумна,

Рожала тихо русская мадонна,

И только в том была её вина,

Что не сильна она была словами

(таких полно отвеку на Руси).

Искусанными чёрными губами

Шептала только: «Господи, спаси…»

А рядом, за соседским старым садом,

Пел патефон, плыла чужая речь,

И лишь Господь да ветхая ограда

Могли её с ребёнком уберечь,

Когда она испепелённым сердцем

Сквозь песню и гортанные слова

Услышала тот первый крик младенца,

Сама держась в сознании едва.

«Спасибо, Господи,» - промолвила устало,

Прижав к груди любимое дитя.

Казалось, солнце нимбом воссияло,

Ей кончики волос позолотя,

В тот самый миг, когда она гасила

Готовый вырваться из горла стон.

Ах, сколько их по матушке Росси, -

Таких святых непризнанных мадонн!

Они не только в этой деревушке

Затерянной смоленской стороны…

А там, за лесом, грохотали пушки.

Стоял июнь. Шёл первый год войны.

---

Н. Н. Селезнёва

Стихотворение по воспоминаниям очевидца Великой Отечественной войны Суворовой Надежды Арсентьевны, находившейся вместе с матерью и братом в оккупированной немцами деревне Крестница Никитского сельсовета. У неё погибла мать, когда шёл бой за освобождение деревни

.

Войны кровавый след.

Маленькая девочка мечется в бреду:

 « Мамочка, мамулечка! Я тебя найду!»

Разлучили доченьку с мамочкой навек.

Тот, кто это сделал, разве человек?

Нет!!!

Фашист проклятый к нам сюда пришёл.

Чтобы ты погибель здесь тоже бы нашёл.

На твоей ведь совести смерть женщины простой,

 Из пулемёта раненой наводкою прямой.

 

Кровью истекая на глазах ребят,

Бросила на деток свой прощальный взгляд:

 « Милые, хорошие! Я вас так люблю!

 Уж за всё простите вы мамочку свою.

 

Не смогу я больше рядом с вами быть,

 Ну а вам желаю долго-долго жить!

Ведь придёт Победа, кончится война,

Снова воцарится в мире тишина,

 

Будут птицы звонкие песни распевать...

 Ах, как же мне не хочется так рано умирать!»

 С той поры уж минуло много-много лет,

 Но остался в памяти войны кровавый след!

---

П. Нечаев

К 70-летию Великой Победы.

Светлой и тёплой весне каждый рад.

Под солнцем весенним расцвёл палисад.

В лучах серебристых виднелась скамья.

 Приятно послушать в тиши соловья.

 

Сидел на скамейке седой фронтовик.

И годы военные вспомнил старик.

 Пригревшись на солнышке, будто дремал.

 Путь трудный к победе, друзей вспоминал.

 

Как храбро, геройски сражались они

За каждый клочок разорённой земли,

 За Родину-мать, за святую свободу.

 Ковали победу родному народу.

 

«Всё для победы!» - был лозунг такой,

 Фронту большому, Отчизне родной.

Гудели заводы и ночью, и днём.

Копали траншеи под сильным дождём.

 

Помнит солдат тот решающий час,

Когда от фашизма Европу он спас.

Видел сожжённые сёла кругом.

В Берлине покончил с проклятым врагом.

 

Взметнулось над рейхом победное знамя.

 Врага разгромили, победа за нами!

И в небе гремит разноцветный салют,

И слышно повсюду, как песни поют.

 

Всё помнит солдат, ничего не забыл.

В бою за Смоленск дважды ранен он был.

 Многих война не вернула домой.

Героям останется память живой.

 

Семьдесят вёсен и лет миновало,

 Как солнце свободы весь мир осияло.

 Как победил наш геройский народ.

 Слава о нём никогда не умрёт.

 

Сегодня Победе большой юбилей.

За мир и свободу бокалы налей.

 Весенним весельем земля вся полна.

Пусть здравствует, крепнет родная страна!

---

Н. Баранов

Ко дню освобождения г. Сычёвка

 

Над Дугином, над Береговкой

Завис тяжелый едкий смог.

Топтал безжалостно Сычёвку

Фашистский кованый сапог.

И «Ястребок» наш краснозвездный,

Вспоров машин немецких строй,

Хоть и сражался виртуозно,

Всё ж проиграл неравный бой.

Сорвался огненной стрелою,

С обетованных им небес,

И стала пухом для героя

Земля, горевшая окрест.

Зажав в кулак и боль, и нервы,

И ручки связанных гранат,

Бойцы бросались в сорок первом

Под траки танковых армад.

Для матерей, для жен, сестренок

И для России, наконец,

Злой листопад из похоронок

Был пострашнее, чем свинец.

Но не смирились сычевляне

С диктатом вражеских властей

И уходили в партизаны,

Чтоб бить злодеев всех мастей.

И только в марте, в сорок третьем,

Мелькнувший лыжник со звездой,

На карте точками отметил

Укрепрайоны за рекой.

Освободителей встречала

Испепелённая земля,

Под перекладиной качалась удавки прочная петля.

На пепелищах черных трубы

Тянулись к господу с мольбой,

Чтоб в судный день, а он ведь будет,

Карал убийц своей рукой!

И душегубки, и расстрелы

Теперь остались позади…

Травой запахло перепрелой

И сердце ёкнуло в груди…

Вперёд ушла разведка с боем,

С полей сошел кровавый снег…

Сычёвка чтит своих героев

И будет вечно помнить всех!

---

Гунченкова Л.И

 

 

 

 

 

 

 

В наш колхоз тоже прибыл один из «Малюток»

 И сейчас ещё помнят сельчане тот день,

Когда Виктор Крючков, победитель в уборке,

Получил новый трактор - подарок детей.

 

Слава детям, которые заняты делом,

Жизнь их полнится смыслом и на подвиг зовёт.

 Их дела и поступки прославят Отчизну.

И такой молодёжи благодарен народ!

---

Н. Н.Селезнёва

Мы помним.

Давно отгремели уж залпы орудий,

В полях и долинах стоит тишина.

 О том вспоминают лишь старые люди,

 Как здесь по дорогам шагала война.

 

Из них ведь почти никого не осталось,

 Кто жизнь не жалея шёл в бой на врага.

 Какой дорогою ценой нам досталась

 Родная земля, что нам так дорога.

 

Фашистские гады дороги топтали,

 Спешили скорее дойти до Москвы.

Но наши ребята страну защищали –

 Преградою встали у них на пути.

 

И страшный был бой под Москвой в 41-м,

уквально вставала земля на дыбы.

 И сдали тут вдруг неприятеля нервы,

 И отступили фашистов ряды.

 

То было начало победного марша,

Но шли ещё долгие вёрсты войны—

 Под Сталинградом, под Ржевом, под Оршей

До той, до победной, до майской весны!

---

Некрасов Г. Ю.

Старый фотоснимок.

На пожелтевшем старом снимке,

 В затишье, перед боем снятом

 Я вижу деда своего,

 Когда он был солдатом.

 Когда дорогой фронтовой,

 И в холод, и в палящий зной,

 Бойцы, вступая в смертный бой,

Свершали каждый подвиг свой,

 И приближали день и час,

Победы в сорок пятом.

Не все дошли, но подвиг их,

Запомнить мы должны навечно,

 Чтоб не истерлось в бессердечии,

 Войны кровавое лицо.

На старом снимке фронтовом,

 В затишье, перед боем снятом,

Я вижу деда, не пришедшего с войны,

 Пехотной роты русского солдата.

---

Некрасов Г.

Похоронка.

Солнце в небе потускнело,

 Лица в каплях горьких слёз,

 Оттого, что похоронку,

Почтальон в наш дом принёс.

 «Похоронка» злое слово,

 Слово горечи войны,

Пуля в сердце бьёт солдата,

В сердце бьёт его семьи.

Горько плачет мать старушка,

 На щеке отца слеза,

Пронеслась, коснулась дома,

 Тенью чёрною война.

Не вернулся сын из боя,

 Грудью ротного прикрыв,

В наступлении под Вязьмой,

 Жизнь за Родину сложил.

Письма тонкий треугольник,

 С фронта очень дома ждут,

 И не знают, что сегодня,

Весть о смерти принесут.

«Похоронка» злое слово,

Слово горькое всегда,

И, что в дом его приносят,

 Виновата лишь война.

---

Г.Ю. Некрасов

 70 летию Победы в Великой Отечественной Войне

1941 - 1955 г.г. и всем навернувшимся из боя посвящается.

Родина-мать.

На вершине кургана ты стоишь,

 И будешь вечно стоять,

В бронзе славы и доблести,

 «Родина-мать».

О солдатах сей стих, к Победе идя,

 Они грудью от пуль заслонили тебя,

 И лежат под курганом уже много лет,

Но летит к нам со звезд, их подвига свет.

И он согревает наши сердца,

 И с ним мы готовы идти до конца,

 И как деды за Родину встанем стеной,

 И с новой Победой вернемся домой.

 И для нас молодых будет вечно стоять,

В бронзе славы и доблести, «Родина-мать».

---

Сальникова Анна Афанасьевна

Нет войне

И вновь пришёл долгожданный май.

Весна ликует. Вся земля в цвету.

А мы склоняем голову пред теми,

Кто отстоял в боях нам эту красоту.

Была война. Что может быть страшнее?

Бомбежки, голод, кровь, обугленные хаты.

Но победили лютого врага

Простые парни, русские солдаты.

Годы бегут за годами.

Редеет ветеранов строй.

Уходят, Родина, твои защитники-солдаты,

Становятся землей, травой…

А на планете опять неспокойно.

Сердца людей тревогою полны.

Довольно! Хватит убивать друг друга!

Нам нужен мир! Мы не хотим войны!

---

Пашкова Анна

Письмо солдату

За окошком сорок третий,

Боль войны, печаль потерь.

 Август - это месяц летний,

Но не чувствуем теперь.

 

Только бой и только фронт,

 Где, казалось, место чувствам?

 Здесь проверится любовь

И потом уж не отпустит.

 

Санитарка в день спокойный

Пишет письмецо Ему:

 «Здравствуй, милый мой! Свободно

 Стало тут у нас. Молю,

 

Мне скажи, что не забыл

 То, что было в сорок первом.

Мне надежду подарил,

 На чудесное спасенье.

 

Говорят, победа скоро,

 Я, конечно, верю в это.

 Жду, увидимся мы снова.

 Может даже этим летом?

 

Слышала, у вас там, в Курске,

 Были страшные бои...

 Я молилась днём и ночью,

Чтоб ты выжил. На двоих

 

Разделю всю нашу пищу,

Лишь живи и будь здоров.

Лучше быть здоровым нищим,

 Чем больным и богачом.

 

Что ж, пришла пора проститься,

Я всегда с тобой душой.

Скоро будем очень близко.

 До свиданья, мой родной!»

 

Через несколько деньков

 С фронта ей пришёл ответ.

 К сожаленью, было в нём:

«Парня больше в жизни нет.»

---

Пашкова Анна

***

Далеко уже годы военные,

Но забыть мы о том не должны,

Как вперёд через раны смертельные

Шли в огонь ветераны войны.

 

Сколько их полегло, сколько выжило..

Каждый из них герой!

 В сердцах их навеки выжжено

Два слова: война и любовь.

 

К сожалению, все мы не вечны,

 И участников этой беды

Остаётся всё меньше и меньше.

 Все мы память их чтить должны.

 

Пусть на небе им будет спокойно,

Позабудутся годы потерь,

Там не будет уж больше им больно

 И откроет сам Бог рая дверь.

 

Поклонимся в ноги и скажем спасибо

Всем тем, кто страну от врага защитил

Спасибо за жизнь и за то, что вы живы

 Ваш подвиг в сердцах сохраним.

 

Пусть больше никто, нигде, никогда

Не услышит ружейные залпы.

Совсем не для этого жизнь нам дана,

Чтоб попасть вновь в жестокие лапы.

---

Пашкова Анна

Спаси

Солдат, прошу, спаси меня,

 Я - твоя мать и дом.

Ты только не вини себя,

Что так жесток наш сон.

 

Растила я тебя, мой сын,

 Лелеяла, любила,

 Но вдруг, увидев битвы дым,

Вмиг в парня превратила.

 

Ты стал так смел и так бесстрашен,

Ты шёл на бой, крича «Ура!»

 И как бы не был он опасен,

 Спасался, бедный мой, всегда.

 

Ты землю тихо в руку брал,

И я давала тебе силы.

Когда однажды вдруг пропал,

Я Бога, чтоб он спас, просила.

 

Как быстро мальчик стал мужчиной,

 Я не успела уследить,

 Сынок отважный. Да, причиной

 Является война и смерть.

 

Солдат, сейчас я погибаю,

 Земля Смоленская горит,

Ты не покинешь меня, знаю.

 Вот самолёт врага летит!

 

Взрывы. Треск. Солдатов стоны.

 Боже, всех нас сохрани!

 Пусть мы даже незнакомы,

 Все грехи, прошу, прости.

 

Я погибаю. Я на грани.

Но всё же верую в тебя.

 Жестокий враг смертельно ранил,

 Сынок, молю, спаси меня...

---

Сотникова Л.В.

Ольга

 

Было уже, наверное, не менее полуночи, а Ольге всё не спалось. Она оторвала голову от подушки, долго прислушивалась к завыванию вьюги за стеной, смотрела на едва заметное пятно замёрзшего окна. Как хорошо, что она успела вернуться до непогоды. Какие-то четыре или пять часов назад ничто ещё не предвещало этой свистопляски, разве только усиливающийся ветер да лёгкая позёмка на дороге. Ольга перебирала в мыслях свою, уже далеко не первую, поездку. «Господи»,- думала она, «Всё получилось и на этот раз, всё прошло благополучно. Бригадир дядя Веня всё-таки дал ей Мальчика, только очень наказывал, чтобы не гнала - старый совсем, да чтобы смотрела в оба в Алексеевской балке, волков там, дескать, видели недавно. А что она, Ольга, может против волков? Знал бы кто, как леденеет кровь от их истошного воя! Но проехала, никого не усмотрела, как ни озиралась по сторонам. Видно разные дороги у неё с ними были в этот вечер. А может берёг кто.... А у неё и радости-то... вернуться домой, под крышу, увидать ждущие, истосковавшиеся глаза детей, вопрошающе поглядывающие на её небольшой мешок. Почувствовать тепло их ручонок, по очереди цеплявшихся за шею. В этот раз удалось обменять кусок поплина, подаренного ей Николаем три года назад, да штуку простынного, белого. А выручила-то всего... стаканчик соли, каравай хлеба, немного пшена, литров пять керосина да несколько кусочков сахара для самых маленьких. Стоит уже вторая военная зима. Вторая зима без Коли....

Захныкала маленькая Шура, заворочался разбуженный ею Боря. Самых маленьких Ольга брала спать с собой. Дала девочке уже почти пустую грудь, та жадно припала, сосала шумно и долго. Шуре год и семь месяцев, но отнимать ребёнка от груди в такое время, когда не знаешь, чем накормить, очень жалко. Хоть и молока-то того кот наплакал, но всё же... Шура растёт медленно, только еле-еле, с посторонней помощью, начала вставать на ножки... Сердце разрывается смотреть на постоянно голодных детей, слушать их бесконечные разговоры о еде, о том, кто бы из них сколько смог съесть хлеба. Ту, первую зиму, они переживали легче: оставалась ещё мука, картошки накопали осенью порядком, грибов дети наносили. Оставались ещё куры от мирной жизни. За осень и зиму кур съели, кормить их всё равно стало нечем. А эта зима принесла настоящий голод. Картошку, что накопали с огорода, почти всю забрали. На сельсовете висит плакат, написанный огромными тёмно-синими буквами «Всё для фронта! Всё для победы».

Оставшуюся картошку почти доели, хоть и сильно экономили. Закончилась соль. Ольга со слезами вспомнила, как вернувшись сегодня, отрезАла от каравая тоненькие ломтики, как раскладывала перед каждым, как старшие девочки, словно сговорившись, отодвинули свои. Как насыпала в центре столешницы маленькой горочкой несколько щепоток соли из той, что выменяла, а маленькие тыкали в неё пальцы и с жадностью обсасывали. Хоть бы скорее весна, всё-таки пойдут корешки, щавель, дети принесут из леса живицы. Но ещё только половина января. Сегодня они ели настоящий хлеб, хоть и не вволю. Сама же она давно печёт его с разными добавками: мякиной, надёрганными с осени семенами конского щавеля, даже с опилками. Хлеб имеет странный вкус, застревает в горле, стоит колом в желудке. У ребят постоянные запоры, огромные вздутые животы. Ольга каждый день боится, как бы дети от голода не позарились на что-то колхозное. Она всячески их уговаривает, уверяет, что война скоро закончится, что вернутся папа и Анатолий и они заживут все по-прежнему, как раньше, и будет вволю настоящего хлеба и всего-всего, чего только они пожелают. А трогать чужое, особенно колхозное, нельзя, иначе её, Ольгу, посадят в тюрьму, а их всех отправят в детские дома, как пятерых детей тёти Кати Воробьёвой, которая собирала колоски на колхозном поле. А ещё она говорила, что своим терпением они помогают папе и брату одолеть врага.

Только где теперь их папа? Последнее письмо от Николая пришло в середине ноября. Ольга старается не думать о плохом, но при виде почтальонки сердце у неё начинает громко стучать и больно отдаваться в висках, а ноги слабеют и становятся ватными. Эту длинноногую некрасивую девочку Нюшу ждёт всё село, и всё село её боится. В последнем письме муж спрашивал, как она справляется с детьми, все ли здоровы. «Я знаю, Оленька, что вы голодаете. Продай моё зимнее пальто с каракулевым воротником. Вернусь - наживём. Продай резной шкапчик, что я делал; вы пока без него обойтись можете. Продай или обменяй, если что осталось, из мануфактуры», писал он. Ольга никогда не жаловалась ему на голод, а только Коля и сам знал. Тяжело ей, конечно, а кому легко? Пальто его она пока не трогала, да, видно, к тому идёт. Маленький резной, под красное дерево, навесной шкаф для посуды, с любовью сделанный мужем до войны, ещё висел на стене. А из мануфактуры, можно сказать, ничего уже и не осталось, всё свезла за бесценок перекупщикам в район. Это её с детьми пока и спасало.

Николай её был хорошим столяром, делал мебель на заказ. Но желающих и до войны было немного. Поэтому каждый год, зимой, когда работы на селе становилось поменьше, уезжал он в Ленинград и шли тогда им от него посылки с мукой, крупой, сахаром, одеждой для детей, отрезами

всевозможной ткани. Ольга вспомнила, как провожала его на фронт. Сначала, в последних числах июня сорок первого, ушёл их старшенький. Анатолию едва исполнилось восемнадцать; он смотрелся совершенным ребёнком в коротком кургузом пиджаке и серой отцовской кепке. Не пришло ещё первое письмо от него, как призвали Николая. И призванные и провожающие - все собрались возле сельсовета. Вместе с мужем уезжали двенадцать человек. Плакали дети, женщины голосили, а Ольга будто закаменела, не могла выронить ни слезинки. Просто сжалась, как пружина и всю дорогу до сборного пункта молчала, только крепче прижимала к себе полуторамесячную Шуру. Зато Коля, когда обнимал в последний раз самых маленьких, низко наклонил голову, пряча заблестевшие глаза.

Ольга думает о них каждый день и даже ночью. Детям тревоги не показывает, а маленьким читает послания Анатолия и старые письма отца, только всё по-новому, придумывая всякие невероятные истории о том, как фрицы боятся наших красноармейцев и как смешно драпают от них. Ребятишки радостно смеются, смотрят друг на друга, на мать, и у них на короткое время появляется хоть немного живого блеска в измученных голодных глазах. А Ольга, стараясь показать, как она тоже рада «новому» письму, через силу делает весёлые глаза и хохочет вместе с ними.

От сына письма приходят чаще. В последнем Анатолий пишет, что лежит в госпитале, но ранение, дескать, пустяковое - скоро в строй. Пишет также, что от отца давно ничего не получает, но уговаривает её не волноваться, письма на фронте теряются часто. Ольга аккуратно складывает дорогие треугольники его писем, подносит к лицу, нюхает, но сероватая бумага пахнет пылью, чернилами, порохом и ещё чем-то непонятным и чужим. В свои неполные сорок лет она безоговорочно признавала главенствующей роль мужа в их многодетной семье. На втором месте всегда видела старшего сына и, только потом, себя, как мать и хранительницу очага. Она плохо помнила сына ребёнком, хоть он и был её первенцем, потому что детства у него, можно сказать, и не было. Родившись первым, он негласно взял на себя ответственность за всех, кто родился после него. Всегда он был рядом, на подхвате, часто помогал в совсем уже не детских делах, был послушным, по-взрослому серьёзным и ответственным. Его и называли не иначе, как Анатолием, причём все - от соседей и родителей до малышей.

Ветер всё не прекращается; вьюга за окном воет на все голоса, то немного успокаиваясь, то принимаясь с новой силой. Ольга представила, как через день или два, когда непогода, наконец, отступит, придётся по бездорожью пробиваться на дальние поля за сеном для колхозного стада. Как будут рваться из сухожилий кони, с хрустом ломая оглобли и громко и судорожно всхрапывая. Как из последних сил, проваливаясь по пояс в рыхлый глубокий снег и, помогая друг другу и лошадям, будут упрямо тащиться обессилившие, недокормленные женщины и подростки. И над всем этим, над их спинами и головами, в густом морозном воздухе, повиснет белое подвижное облако пара от их прерывистого дыхания и нечеловеческих усилий. Но никто в такие минуты не ропщет, никто не хнычет, никто не жалуется. Все знают: на фронте ещё тяжелей; там пули и смерть, там груды развороченного железа, там горит земля под ногами, там нет дороги назад. В правлении колхоза сводку читают вслух каждое утро. Всего несколько минут отведено на информацию, люди слушают её молча со строгими серьёзными лицами. Враг силён, и наши сдали уже немало городов, но немцы теперь не продвигаются так стремительно, как в начале войны, и тоже несут существенные потери. В каких-то ста километрах их дальняя авиация неоднократно пыталась бомбить Ярославль и Рыбинск. Ольге становится страшно при мысли, что на них тоже могут сбросить бомбы, если линия фронта хоть немного продвинется в сторону Костромы. Конечно, им повезло хотя бы в том, что они не живут, как многие, на оккупированной территории, не слышат чужую речь и не прячутся в лесу. Поэтому им нужно терпеть и верить в победу вместе со всей страной и работать в два раза больше, в три..., во много раз.... Чтобы хоть чем-то помочь тем, кто погибает, кто мёрзнет в окопах, кто поклялся стоять до конца. «Где ты сейчас, Коля? Жив ли? А если жив - почему молчишь? Выписался ли из госпиталя Анатолий? Только бы жили..., только бы выжили.... Только бы вернулись!»,- Ольга проглотила горький ком, в потёмках осторожно погладила детские головки. Скоро утро. Ветер окончательно выстудил за ночь их старенький дом, сразу лишив его всякого уюта. Нужно встать, растопить печь, вскипятить воду - скоро поднимать детей.

Ольга стянула со спинки кровати тёплый вязаный платок, ногами нашарила на полу большие мужнины валенки, прошла к столу. На ощупь нашла в укромном месте спички, зажгла лампу, прикрутила фитиль. Неяркий огонёк тускло осветил нехитрое убранство жилища, большую русскую печь, самодельную деревянную кровать у стены. Вот они, её главные помощницы - Лёля, Валюшка. Лёля почти полностью заменила Анатолия; работает в лесу с бригадой женщин, заготавливает дрова для отопления правления колхоза, школы, сельсовета, общественной бани. Домой возвращается поздно, кладёт в сенях топор, кое-как проглатывает скудный ужин, без сил падает на подушку и забывается беспокойным тяжёлым сном. Каждый вечер Валюшка с трудом «ставит» к печке её обледеневшие ватные штаны, забрасывает наверх задубевшие валенки.

Ольга приподнимает лампу, несколько минут с жалостью смотрит на девочек. Лёля спит на спине, вытянув вдоль пёстрого лоскутного одеяла крупные, загрубевшие, совсем не девичьи руки. Валюшка лежит ничком, разметав по подушке тёмные курчавые волосы: маленькая и узкоплечая, в свои пятнадцать лет она едва смотрится на двенадцать. Ей тоже досталось работать наравне со взрослыми с первого военного лета. В её обязанности входит перевозка молока с фермы на сырзавод. Лошадей не хватает, самых сильных и молодых забрали на нужды фронта, в хозяйстве же остались необъезженные жеребята да несколько старых одров, которых в мирное время давно бы списали. Есть ещё старый мерин Мальчик, да странно огромная кобыла по кличке Любка, про которую говорят, что у неё два сердца. Валя возит молоко на двух быках. В помощь к ней приставили одноногого инвалида дядю Пашу. Дядя Паша высокий и носить с ним тяжёлые бидоны с молоком девочке очень неудобно. Особенно тяжело их снимать с высокой телеги. Первое её рабочее лето выдалось жарким. Волы, измученные оводами, не слушаясь команды и натянутых постромок, рванули однажды к реке. Через несколько минут девчонка с громким плачем металась у воды не зная, вылавливать ли ей опрокинутые в реку бидоны с молоком или вытаскивать грузного дядю Пашу, который беспомощно барахтался и пытался выползти на берег. Она пыталась ухватиться руками за его культю и тут же поняла, что та отстегнулась, а её незадачливый хозяин вот-вот захлебнётся. Упрямые животные, переломав оглобли, зашли по шею в воду, и блаженствовали в ней, громко дыша и прикрывая веки. Помощь пришла неожиданно: прибежали женщины, работавшие на сырзаводе и видевшие всё произошедшее. Они быстро выловили фляги, достали из воды дядю Пашу и выгнали на берег волов. Ольга вспомнила, как рыдала Валюшка вечером того же дня, зарыв лицо в её юбку. Что она могла сделать, Ольга? Чем успокоить? Разве что гладить её по растрёпанным курчавым волосам, по вздрагивающей от плача слабой спине? Все подростки в селе работают наравне со взрослыми. Мужчин в селе почти нет, а те, что остались, - либо ветхие старики, либо инвалиды. Недавно вернулся с фронта муж Настёнки Груздевой - Василий. На передовой потерял он обе ноги, но выжил и теперь, в хорошую погоду, ездит по селу на каталке, отталкиваясь от земли двумя толстыми деревяшками, похожими на утюги. Даже Василий при деле: он чинит сбрую, мешки из рогожи, паяет односельчанам прохудившуюся посуду. После случая с волами девочка уже не плакала, а только как-то, вдруг, повзрослела, и взгляд её огромных тёмно-карих глаз стал серьёзным и совсем не детским. Иногда Валюшке на сырзаводе наливают трёхлитровый

бидончик пахты. Она приносит его домой с тихим достоинством кормильца. Изредка в этой запашистой жидкой массе попадаются крохотные крупинки масла.

Ольга знает, что в конце грядущего лета дочь уедет в Кострому для обучения в ФЗО. Они уже получили предписание районного комитета комсомола; стране нужны кадры - ткачихи, прядильщицы, мотальщицы, мастера по наладке оборудования.

Вверху, на полатях, послышалось сонное бормотание и возня. Ольга, приподняв лампу, заглянула туда. Николка и Витя к утру замёрзли и натянули одеяло до самой макушки. Сбоку, ближе к печи, подвалившись под бок к Николке, сладко спит Сашок. Скоро ей и девочкам на работу, а мальчишки останутся няньками и будут справлять нехитрое хозяйство. Каждый день, чтобы помочь ребятам приглядывать за малышнёй, приходит старенькая бабушка Николая. Ольга, кое-как одевшись, вышла на улицу. Став на занесённом снегом крыльце, несколько минут смотрела она через белую пелену на дальнее поле, на еле различимую тёмную полоску леса. Если долго идти, никуда не сворачивая, то там, за той заснеженной далью, за нескончаемым лесом - линия фронта. Там её Николай и Анатолий и много других, таких же, как они: молодых и не очень, оставивших своё жильё, чтобы защитить Родину. А Родина, -это и заснеженное белое поле, и этот, едва различимый лес, и ручей за их селом, зарастающий летом ивняком и черёмухой, и дети её, прижимающиеся под утро друг к другу, чтобы согреться, и она сама, Ольга - тоже Родина. Вот-вот начнётся новый трудовой день второй по счёту военной зимы. Она ещё не знала, что впереди, кроме этого вьюжного дня, будут ещё две, не менее трудных зимы. Что совсем скоро почтальонка Нюша принесёт ей казённую бумагу со страшными словами, от которых отнимаются ноги и костенеет язык. Что её мальчик, её Анатолий, вернётся домой в конце войны, и через несколько месяцев скончается под рукой хирурга от совсем пустяковой операции. И что она, убитая горем и бессмысленностью этой смерти, не сможет доставить тело сына в осеннюю распутицу домой и вынуждена будет похоронить его в районном центре, почти в 70 километрах от родного села. А ещё она не знала и не думала, что каждый день она с детьми совершает маленький подвиг, который вливается в общий подвиг её огромной страны, с каждым днём неминуемо приближая Великую, долгожданную и такую выстраданную ПОБЕДУ.

---

А. Д. Ходунова

Не забывается...

В Лесных Далях у меня живет прабабушка Нюра. Ей уже 81 год. И я решила поговорить с ней о войне. Затаив дыхание, я , 9-летняя девочка слушала рассказ. Грустная улыбка осеняло лицо старой женщины. А она вспоминала        

В тот год мне исполнилось 7 лет, когда в нашу деревню пришли немцы. Детство кончилось. Все ходили чернее тучи, с тревогой поглядывая на небо. Там, не смолкая, ревели моторы. Фашисты бомбили дома, мосты, дороги. У местных жителей отбирали хлеб, яйца, молоко, сало. Женщин выгоняли в поле на работы. С ними уходила и моя мать, Мария. А мы оставались с бабушкой. Ее звали Авдотья Афанасьевна. Баба Авдота - величала деревня.

Это была рослая, статная, с косой черных волос женщина. Она родила и вырастила 15 детей. Бабушка была и большой мастерицей: стряпала, шила, вязала, вышивала, ткала, косила, дрова колола. И всегда пела: и когда сено сгребала, и когда белье полоскала, и когда подкидывала дрова в печку, глядя в огонь карими глазами, и когда чистила картошку.

Но в войну она петь перестала. С фронта похоронки стали приходить одна за другой. Зимой 1942года погибла дочь Мария. Вражеская пуля настигла ее, когда она пилила дрова. Я и два младших брата остались круглыми сиротами без матери и отца.

Бабушка забрала нас к себе.

Деревня Черныши была большая и красивая. В центре - пруд, с одной стороны которого росли березы. На одной из них немцы соорудили виселицу вешали за неповиновение начальству.

Жестокий приговор - прилюдно повесить вынесли и бабе Авдотье. Это было летом 1942 года. Кто-то донес немцам, что ее зять (муж дочери Полины) ушел в партизаны.

Я не спала всю ночь и слышала, как бабушка тихо молилась: «Господи! Боже! Я с просьбой и мольбой к тебе! Сколько раз ты помогал мне в беде! Не суди меня строго, помоги стойко смерть принять! Детей моих и внуков не оставляй без помощи! Убереги их! Господи, помоги бедным сиротам!»

Утром всех жителей выстроили вокруг пруда. Толпа замерла. Притих даже ветер в вышине. Несколько человек, потеряв сознание, упали в пруд. Они бултыхались в воде, а немцы весело гоготали. Потом стали стрелять вверх.

Я закричала. Офицер ударил меня прикладом и подошел к виселице.

Худого, уставшего, с ранами на лице, в грязной одежде к виселице подвели мужчину.

Русский пар - ти - зан!

Его повесили.

Потом немец схватил за руку бабушку Авдоту и потащил к виселице. Люди в толпе заплакали.

Наша бабушка подняла голову и с ненавистью посмотрела на фрица. Никто не знает, почему он так поступил. Только вдруг отчетливо произнес: «Живи!»

Домой ее привели под руки. Она сутки молчала.

После войны наша родная Афанасьевна. Она работала в колхозе и растила нас, сирот. Успела понянчить и правнуков. Очень любила Танюшку. И эта девочка жизни не представляла без бабули своей, ее сказок, потешек.

После войны она снова пела. А к березе той ходила почти каждый день.

А умерла она 30 июля 1962года с ветками березы в руках. Вязала веники.

Прошли годы. Но и сегодня со мной ее добрая улыбка, ее песни, поговорки.

Танюшка - это твоя бабушка Таня, которая бережно ухаживает за могилкой бабы Авдоты.

- Вечером я писала сочинение: «Слагаем строчки в день Победы!»

А ведь Авдотья Афанасьевна Касаткина - моя прапрапрабабушка. Наград у нее нет. Но я горжусь ею. И в честь нее напишу эти строки....

Долгую жизнь прожила ты, бабуля.

Душой с народом говорила,-

Дела добрые творила,

А испытания пришли -

Ты их с честью победила!

Плохо?

Главное - от всей души!

У берез есть удивительное свойство оберегать людей, попавших в беду.

Это свойство проверено многими поколениями. Может быть, береза спасла бабу Авдоту от смерти?

Ко Дню Победы мы с бабой Таней посадим березки - живой памятник мудрой, смелой, сильной женщине.

Светлая, вечная, благодарная память о ней в нашей семье живет всегда.

А березки наши пусть берегут родной край от беды.

---

Беляева Софья Андреевна,

 ученица 7 класса

МБОУ Сычевской СОШ №2

Пусть будет мир на земле!

Люди, прошу я, потише, потише!

Войны пусть сгинут во мгле...

Аист на крыше, аист на крыше-

Мир на земле!

В грозном сорок первом нарушили мир на земле немцы. Моей прабабушке Некрасовой Анне Дмитриевне в годы войны было только 8 лет, но она хорошо запомнила её. Один из её рассказов я хочу оживить ко Дню Великой Победы.

-Моя тихая деревня Черныши, где я родилась, приютилась возле речки Медведица. Жили хорошо. Пили парное, луговое молоко. В час вечерний огоньки из окон перекличку вели - деревень Клишенка и Пакусинка, Зайчики, Татарника. А по утрам из изб дымок вился, хлеб пекся с душистой румяной корочкой.

В тот год в деревне буйно цвели сады. Дома просто утопали в белоснежной кипени. Птицы пели: жаворонок - в небе, иволга - в кустах, запевала - соловей выводил свою волшебную трель у ручья. Аистов было много. Словно черно-белый горох как раскатятся по полю - даже дух захватывает!

Пятеро здоровеньких малышей родилось в деревне в июне сорок первого года. «Аисты в клювике детей принесли», - так мы, ребятня, думали в то время. Но не суждено было малышам бегать по земле, играть в лапту, учиться в школе. Умерли во время войны.

Война пришла в деревню в июне, в пору сенокоса. Отец с матерью рано ушли на луг. Я понесла им завтрак. Прибежала тетка Матрена и закричала: «ВОИ-НА!» Утреннюю тишину нарушил такой крик, плач, что листва задрожала на деревьях, зашевелилась трава.

Люди сразу поняли, что такое война. Прежней жизни уже не будет. Не будет прогулок за грибами и ягодами. Не будет свадеб и веселых Маслениц. Не будет конфет в красивой обертке. Не будет купания.

Помнят берега, как мы голышом купались в речке. Мальчишки прятались в кустах и подглядывали за нами. Мы выскакивали из воды, быстро натягивали рубашонки - и за ними.

Оставив грабли, косы на лугу, женщины пошли собирать отцов, мужей, сыновей на фронт.

Аисты - птицы молчаливые и умные. Сразу почувствовали беду, так как громко стали одной половинкой клюва стучать о другую. Есть легенда про аиста, будто бы аист когда - то был любопытным человеком. Бог дал ему мешок с ползучими гадами

и велел, не заглядывая в него по дороге, выбросить в море. Конечно, человек не выдержал и посмотрел. Змеи, ящерицы, жабы выпрыгнули из мешка и расползлись по всей земле. Бог разгневался и превратил горе-слугу в птицу-аиста, приказав собирать тварей, которых сам и распустил. Ходит аист по земле, клюет носом, выполняет Божий наказ.

Вот и немцы, как змеи, расползлись по нашим деревням. Эти твари грабили, убивали, жгли. Марьино, Зайчики, Катерюшки стерли с лица земли.

Я запомнила хорошо коменданта деревни. Симпатичный, высокий, широкоплечий, но злой и вредный. Неожиданно изменил свое отношение к жителям. Много времени проводил на поле, где работали женщины, приносил хлеб, сладости.

-Зачем?

-Зачем? Зачем? В это трудно поверить, но это было так.

В деревне жила черноглазая, стройная, очень красивая девушка, заводила всех посиделок - Катя Кудряшкина. Вот она и приглянулась коменданту. Девушка пряталась от него, скрывалась в лесу. Как-то вечером комендант приказал найти и привести её к нему. Привели. Через час над деревней прогремел выстрел, завыли собаки. Коменданту надоело быть добрым. Решил взять силой. Хозяйка дома тетя Полина рассказывала, что девушка сопротивлялась из последних сил, кусалась, царапалась. Её били, отрезали косы. Она сумела вырваться из рук немцев, выбежать на улицу. Комендант догнал и застрелил. Несколько дней не выходил из дома, хлестал водку, а потом уехал. Немцы, видимо, тоже умеют любить. Но убивать, издеваться - это у них было в крови.

Господи! Сколько смертей повидали родные Черныши!

Мой дед Иван по ночам строгал гробы, большие и маленькие.

А однажды, уже новый комендант вручил ему пачку листовок и отправил в Пакусинку, в соседнюю деревню, распространять. Переходя мост через речку, он бросил листовки в воду. На деревенской околице, где дед в праздники лихо отплясывал цыганочку, его били прикладами. А потом куда-то увезли умирать. Труп так и не нашли. Да и где его искать? Может в речку бросили? Пытались расспросить у немцев. Те смеялись «Собаке собачья смерть»

А вдруг кто-то из этих негодяев еще жив? Так уж раскаялся бы перед смертью, написал бы письмо на Сычевскйй район. Живы его внуки, правнуки. Отнесли бы цветы на то место, где дед Иван нашел свой последний приют, посыпали бы птицам крупиц, помолились, поплакали.

Мы смеяться разучились за те годы. Наравне со взрослыми работали в поле, голыми руками в мерзлой земле искали картошку, воду таскали, хворост в лесу собирали.

Баба Нюра посмотрела в окно. На яблоне под окном у нее висит кормушка для птиц. Каждый день, зимой и летом, она кормит своих пташек.

-Красавцы мои летают, щебечут. А в те черные дни птиц в деревне мало было. Каждый день пожары, стрельба. И в первый год после войны птицы подальше от людей гнезда вили. Напугали их немцы.

Как зимние метели - мои годы пролетели. Много стерлось в памяти и забылось. А война ...

Зимой 1943 года люди стали понимать, что скоро проклятые фашисты покинут деревню. Радовались потихонечку. И вдруг беда! Во время одной перестрелки погибло более 10 человек. Это моя мама, Игралова Мария, сестры Чурковы, два брата и сестра Моисеевы, остальных не помню, но точно знаю, что среди убитых были дети. Немцы запретили их хоронить . С вечера небо затянуло черными тучами. Дождавшись темноты, из изб украдкой вышли женщины, старики. Мертвых уложили на санки, детей несли на руках. Завернули тела в простыни и по - христиански предали земле на кладбище в Василевке. Всю ночь падал и падал снег, заметал следы. Ветер заглушал стоны, крики: «Варвары! Душегубы!» Вот бы их, злодеев, в мешки собрать и завязать так, чтобы никогда оттуда не выползли.

После войны местные умельцы сварили из железа небольшой памятник с крестиком, сделали оградку. И по сей день могилка ухожена, найти ее легко. Сразу у входа на кладбище.

У бабы Нюры потекли слезы, вспоминать такое нелегко.

- Давай, бабуль, помолчим, минутой молчания почтим память тех, кто во время войны погиб в твоей деревне.

Она кивает головой и добавляет:

-Только сначала подсыпь зернышек, семечек птичкам. Не жалей! Накормить птицу - лучший помин. И птицы приносят в дом радость и удачу.

-Очень милое поверье.

Однако мне приятно выполнить бабушкину просьбу. На глаза невольно наворачиваются слёзы. Быстро выхожу на улицу. В деревне хозяйничает Зима. То снежку подсыплет, то морозца покрепче пришлет. Проказница! А ведь хорошо знает, что Весна не за горами. Солнце все ярче и ярче светит на небе. Вот и сегодня оно высушило быстро мои слезы. Я улыбаюсь и подхожу к яблоне, с ладошки кормлю птичек. До чего они красивые! А красота не может не приносить счастье. И разве можно убивать такое чудо? Пусть спокойно вьют гнезда, выводят птенцов.

Всем нужен мир на земле!!!

Люди, прошу я, потише, потише! Войны пусть сгинут во мгле... Аист на крыше, аист на крыше- Мир на земле!

---

Ходунова Анастасия ученица 26 класса МБОУ Сычевской СОШ №2

Страшная сказка для взрослых и маленьких.

Хочу вас сказочкой потешить. А сказочка моя страшная. Но есть в ней дива дивные, чуда чудные.

Жил - поживал со своей женой Марфой, дочками Ульянушкой и Марьюшкой. Был у них домик справный, сад чудесный. Жили дружно. В дочерях своих папенька с маменькой души не чаяли: молочком парным поили, кашками кормили, блинами потчевали, а по вечерам сказочки рассказывали.

Долго ли, коротко ли, но выросли дочки. Сундук с приданым им приготовили: сарафаны расписные, кофточки кружевные, платки цветастые. И перину, и подушки, и посуду медную.

Была у них подруженька Поленька, ласковая, приветливая. Дружили девицы, в саду гуляли, о суженых мечтали.

Но пришла в их края беда большая. Напали на деревню злые разбойники. И настала година лихая. Ни еды, ни дома, ни плясок. Брали с народа поборы немалые, грабили, убивали, а молодых девиц увозили в свое поганое царство.

Вот отец с матерью дочкам наказывают:

-Не плачьте! В лес ступайте от негодяев прячьтесь! И Поленьку с собой берите.

-Как нам не плакать, не кручиниться? Как жить в лесу без маменьки, без папеньки?

Не успели девицы скрыться в лесу. Разбойники связали им ручки белые, привели в сад и заставили копать яму глубокую.

Чуя беду, со всех сторон птицы слетелись, черной тучей небо накрыли.

Разбойники девиц расстреляли, бросили в яму, сучьями закидали и в лес ушли.

Много ли, мало ли времени прошло, но пришла Ночь и на небе показался Месяц ясный и заговорил:

-Девицы красные, не достались вы никому, только Богу одному.

И вот одна из них Мария очнулась. Вражеская пуля лишь ранила ее ножку стройную. Месяц обрадовался и зашептал: «Ползи, спасайся. Я тебе помогу.» И Мария поползла по белу снегу. Месяц освещал ей дорогу. На помощь пришла туча синяя. Стала она стежку подсыпать, следы заметать.

И спаслась, выжила девица красная. Выжила, чтобы другим рассказать, какие враги были на земле русской. Как пришли наши добрые молодцы, как за короткое время перебили целые сотни, целые тысячи вражеской силы, а те, что от смерти уцелели, спрятались в своем поганом царстве-государстве.

А добрых молодцев и красных девиц, что разбили войско вражеское, 70 лет хвалят, славят, благодарят.

В основе этой сказке лежат подлинные события. В январе 1943г. Немцы схватили сестер Дмитриенковых и их подругу Зуеву Полю. Привели девушек в сад и заставили копать могилу. Поиздевавшись, фашисты расстреляли их. Один немец спустился в яму, снял с Марии сапоги. Потом закидали мертвых ветками и ушли.

Уля и Поля скончались сразу, а Марию вражеская пуля лишь ранила. Полураздетая девушка пролежала в могиле до позднего вечера. Но нашла в себе силы выбраться и поползла. Путь был неблизкий - 12 км через лес до деревни, где жила ее тетя. Всю ночь шел снег. На рассвете услышала лай собак и поняла, что спаслась.

Утром фашисты согнали местных жителей закапывать могилу. Одной не досчитались. Обыскали все вокруг в радиусе 5-6км.

После войны односельчане узнали о судьбе Марии Дмитриенковой. Девушка долго болела. В родную деревню больше не вернулась. Жила и работала в г. Смоленске.

В начале 60-х годов приезжала на могилку сестры и подруги.

Прошло уже много лет с той поры. От деревни Покусинка осталось одно название. С землей сравнялась и заросла травой могила. А память об этих девушках живет.

Рассказ записан со слов жительницы д. Черныши Некрасовой А. Д.

---

                                                                                  Краснов Алексей,7-й класс

В долине смерти

В долине смерти много наших пало.

Защищая свой родимый край,

Сражались воины не отступая,

Не пропуская вражеских солдат.

Выстрелы танков им были нестрашны.

Знали они, что все в их руках.

Любовь их к родине сердца переполняла.

Давала силу и мужество оно.

Они победу одержали.

Так крикнем же мы с радостью ура!

---

Дарья Земцова, 7-й класс

В деревушке Хлепень

Стоит обелиск

Павшим воинам – односельчанам.

Не пройди ты, друг, мимо,

А поклонись

За судьбу своей Родины малой.

Ведь они защищали её от врагов

И в боях за Отечество пали.

Не забудем мы это!

Их подвиг велик!

И в сердцах храни эту память.

---

             Андреева Екатерина, 9-й класс

 

Сейчас здесь тихо и спокойно,

И мирно люди здесь живут.

 В Хлепне просторно, даже вольно,

 Но не всегда так было тут.

 Когда-то здесь бои гремели,

 Была жестокая война,

Солдаты жизни отдавали,

 С земли исчезли все дома...

Такая малая деревня,

А столько памяти хранит!

Земля ее всех тех укрыла,

 Кто здесь навечно уже спит.

 И пусть деревня небольшая,

Гордимся, помним мы о тех,

Кто, свои жизни отдавая,

Принес нам счастье, мир для всех.

---

  

Екатерина Андреева, 9-й класс

 

Над Хлепнём тишина.

Над Хлепнём тишина,

 Мирно дремлют дома,

 Тихо роща шумит,

И Вазуза журчит.

 Но покой и уют

 Не всегда были тут –

Здесь снаряды рвались,

Здесь гремела война.

Дождь свинцовый из пуль,

Снег кровавый лежит,

 Всё в огне и дыму

Здесь был ад...

 Хлепенская земля!

Кровью русской полита сполна.

 Сотни тысяч бойцов

Наших дедов, отцов

 Бой неравный вели

И навеки здесь полегли.

 Но мы помним о них,

 Нам нельзя забывать

 Всех солдат, защитивших

Родину-мать!

 Своей жизнью они

Подарили нам жизнь.

 Преклоним же колени

В память о них...

Над Хлепнём тишина,

 Мирно дремлют дома,

Здесь покой и уют

В мире люди живут.

---

Наталья Бакурова, 9 класс

 

Есть за Хлепнём Долина смерти.

 Там скромный памятник стоит.

 На бугорке шумят берёзы,

 В низине ручеёк журчит.

 А здесь когда-то люди жили

 И за водой к ручью ходили,

 Детишки прятались от гроз.

Сейчас здесь тихо и уныло.

 И нет счастливых больше лиц.

 Здесь много воинов погибло,

Здесь много замерло сердец.

Был страшный бой, кромешный ад,

 Здесь пали тысячи солдат.

Но никогда мы ни на миг

Не позабудем подвиг их.

---

Мария Егорова, 9 класс

Там, за Хлепнём, шёл бой жестокий.

Солдаты молодые пали там.

 О них напоминает холмик невысокий

 Да памятник погибшим здесь бойцам.

 За нашу землю все они сражались.

 Всё сделали солдаты, что смогли.

 Их матери и жёны не дождались.

 Бойцы в Долине смерти полегли.

 Но их мы никогда не позабудем!

И будем помнить их всегда

 Пусть светит солнце и смеются люди,

 И пусть войны не будет никогда.

---

Владимир Зорькин

 

Посвящается солдатам

Злой дождь так беспощадно,

 Что содрогается земля,

 Бьёт.

Впитывает жадно земля воду в себя.

Одни от суши погибают.

 Другие отдают земле себя.

 Да, отдают хоть понимают,

 Что ими устала земля.

А что на этот шаг толкало их?

В пользу ли себе? Нет!

Сердце прошептало:

 «Жить - ради жизни на Земле»!

---

Сафронова Г. С

 

Памяти павших

Тишина. А вокруг ни души.

 Солнышко лучами заиграло.

 Белый пар поднялся над Вазузой.

 По травинке слеза пробежала.

Это плачет земля о детях своих,

 Кто погиб, Хлепень защищая,

 Кто дни и ночи насмерть стоял,

Высоту врагу не сдавая.

 Горела вода, снаряды рвались

Все свинцом поливая.

Умирая, солдаты с землею слились,

 Навек так лежать оставаясь.

 Грустно склоняются ивы,

Плача и скорбя.

 И молча стоят обелиски

Память о павших храня.

Мирная жизнь продолжается,

А там за селом, на полях,

 Смотрят на нас васильками

 Глаза безымянных ребят.

Помните об этом, люди!

Помните, пока живы!

И до земли поклонитесь солдату

 Не пришедшему с войны.

---

                                                Игорь Соколов, 6-й класс

 

В широком поле за Хлепнём бои гремели

 И днём и ночью там бойцы сражались.

 Их тысячи в земле сырой остались,

 Но нашу землю и свободу отстояли.

 А я горжусь, что у Хлепня

 Вот так сражалась Родина моя!