ЗАБЫТОЕ ИМЯ

ЖИЗНЬ И СУДЬБА ЕФРОСИНЬИ БУРКИНОЙ

В историю нашего Отечества вошло немало подвижников и героев, прославивших Смоленскую землю. К их числу мы с полным правом можем причислить имя Ефросиньи Васильевны Буркиной.

Замечание А.С.Пушкина, что «замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов», вполне применимо к ее биографии. Подвиг, совершенный Е.В.Буркиной, мало кому известен. Особая душевная деликатность не позволила ей при жизни говорить о своих заслугах по спасению музейных ценностей в самый трагический период начала Великой Отечественной войны и в эвакуации. Осуществив колоссальную по трудности и объему работу, она считала, что просто выполнила свой гражданский долг. Но чем дальше уходит этот суровый период нашей истории, чем больше мы о нем узнаем, тем яснее и четче вырисовывается масштаб сделанного Е.В.Буркиной. Именно ей отечественная культура обязана спасением наиболее ценной части коллекций Смоленского областного краеведческого музея, а также сохранением в начальный период эвакуации коллекций Ленинградского музея этнографии.

Подвиги не совершаются сами по себе. Поэтому существенно значимы для понимания поступков человека его семья, воспитание, среда, в которой он формировался как личность. Обратимся к биографии нашей героини.

Ефросинья Васильевна родилась 26 декабря 1906 года в деревне Кожаново Воскресенской волости Сычевского уезда Смоленской губернии в крестьянской семье. Как она указывает в биографии – «хозяйство (их) до революции было бедняцко-середняцким». Безграмотные родители только ее, младшую, смогли послать учиться. Она принадлежала уже к тому поколению людей, которые получили образование благодаря советской власти.

Новое время требовало от людей самоотречения, стремления к высоким идеалам. Закончив школу 2-й ступени и Бельский педагогический техникум с дипломом учительницы, она пять лет проработала в начальной школе и школе рабочей молодежи в деревне Кузьмино. Пафос времени захватил юную учительницу. С молодым задором и страстью она включилась в работу по ликвидации неграмотности в среде молодежи. С учителями школы для детей организовала драмкружок, читала лекции, проводила беседы. Репетиции, чтение вслух, выступления в самодеятельных спектаклях духовно обогащали молодежь, помогая преодолевать усталость от тяжелого труда, бедность, пьянство. Вскоре художественная самодеятельность школы стала известна далеко за пределами уезда.

Энергичную одаренную учительницу быстро заметили. На учительских конференциях отмечают ее работу, премируют. В этот начальный период трудовой деятельности, видимо, наиболее ярко проявились главные черты ее характера, заложенные с детства: безмерное трудолюбие, упорство и огромная требовательность к себе. В сентябре 1930 года Ефросинью Васильевну выдвинули на должность директора Сычевского районного художественно-краеведческого музея. До 1941 года это был один из самых крупных музеев Смоленской области, в нем находилось более пяти тысяч экспонатов, которые полностью погибли в период оккупации. Это назначение определило ее дальнейшую судьбу. Новая работа потребовала новых знаний. Музеи Ленинграда стали ее школой. Целые дни с блокнотом в руках проводила молодая провинциалка в залах музеев. Сотрудники Эрмитажа выписали ей пропуск, познакомили с реставрацией экспонатов, допустили в «святая святых» – фонды, где Буркина изучала правила учета и хранения. Помимо Эрмитажа она часто посещала музей этнографии. В своем дневнике много лет спустя она записала: «Если бы сказали мне, что ровно через одиннадцать лет Министерство просвещения назначит меня исполняющей обязанности директора этого музея в Новосибирске, я бы подумала, что только в фантастическом романе возможна такая ситуация».

В Сычевской городской библиотеке, которая до войны располагала уникальными изданиями из имений Шереметьевых, Паниных, Мещерских, изучая альбомы, книги, гравюры, Ефросинья Васильевна приобретала обширные знания по истории и искусству. Свою задачу в этот период она видела не только в изучении специальной литературы, но и в неустанной пропагандистской работе. Как и в школе, в Сычевском музее она создала различные краеведческие кружки для школьников и молодежи, проводила экскурсии, читала лекции, организовывала передвижные выставки. Благодаря ее стараниям музей стал центром культуры города Сычевки.

В это время в Смоленском областном музее создавались новые отделы, и Буркину перевели в Смоленск на должность научного сотрудника-экскурсовода. Очень скоро коллеги по достоинству оценили ее эрудицию и блестящие организаторские способности. В феврале 1939 года она была назначена на должность заведующей историческим отделом, а в апреле 1941 года – заместителем директора по научной части. Она стала признанным специалистом-музейщиком. Совместно с сотрудниками работала над объединением и систематизацией коллекций отделов, составлением единой книги учета. Разрабатывала экспедиции по области для сбора исторических и этнографических материалов. При этом особое внимание уделяла работе музея со школами города и районов.

Плодотворная созидательная деятельность музея была прервана 22 июня 1941 года. Сложное, трагическое время для страны и для каждого человека. Не было в истории нашего Отечества более страшного испытания. В кратчайшие сроки вся жизнь перестроилась на военный лад.

В первые же дни войны немецкие бомбы упали на Смоленск, Рославль и другие города области. В ночь с 28 на 29 июня вражеская авиация сбросила на областной центр, помимо тяжелых фугасов, 2,5 тысячи зажигательных бомб. Центральная часть города превратилась в пылающий костер. Рушились здания, гибли люди.

Комитеты по эвакуации занимались вывозом населения, в первую очередь детей, и материальных ценностей. За оперативное проведение этой работы Государственный Комитет Обороны объявил смоленскому обкому партии и облисполкому благодарность.

Руководство эвакуацией музеев было возложено на местные Отделы Народного образования. Но в сложных экстремальных условиях о музеях забыли. Спасение ценностей зависело от организованности и подготовки самих музейных работников. Почти все мужчины ушли на фронт; женщины, имевшие детей, после первых бомбежек уехали из города. Военная обстановка заставила принять чрезвычайные меры по охране музеев. Из сотрудников были созданы санитарные и пожарные посты, которые несли круглосуточное дежурство.  Днем музейщики уходили копать противотанковые рвы и сооружать взлетно-посадочные площадки на аэродромах.

Город бомбили все чаще, ожесточеннее, а от областных организаций никаких указаний не поступало. В ночь на 5 июля во время налета загорелась крыша Иоанно-Богословской церкви, где располагался исторический отдел. Пожар смогли потушить, но стало ясно, что промедление с вывозом коллекций приведет к их гибели.

5 июля 1941 года после очередной массированной бомбежки города Буркина разыскала заместителя председателя облисполкома Алексея Гавриловича Соколова и попросила два вагона для эвакуации музейных ценностей. Выделили один товарный. Воинская часть дала машину с раненым шофером. Началась спешная эвакуация, экспонаты возили днем и ночью в условиях почти непрерывных бомбежек. Вывозили коллекции только из трех отделов: из художественного и фондов – на автомобиле, из исторического – на телеге. Хрупкие предметы переносили на руках. Остальные отделы были заперты, сотрудники после бомбежек уехали из города. На дверях собора висел огромный замок. Ключей у оставшихся сотрудников не было. В помещениях собора располагался антирелигиозный музей с богатой коллекцией икон и культовых предметов, а также недавно образованное хранилище, где находилась часть экспонатов. Все музейные ценности этих отделов были вывезены эмиссарами штаба Розенберга.

Экспонаты вынуждены были грузить навалом, без упаковки, наскоро завернув в ковры, чехлы, занавески, тряпки. В течение суток ценой невероятных усилий загрузили вагон до потолка. Кто же эти люди, спасавшие музейные ценности? Это Александр Павлович Ковалев – временно исполняющий обязанности директора музея, заведующий отделом социалистического строительства; Анна Иудовна Дебрина – заведующая музеем природы; Евгения Михайловна Лекант – заведующая картинной галереей; Борис Петрович Карцев – художник музея; Клавдия Григорьевна Семечковская – уборщица исторического отдела; Надежда Петровна Ткачева – смотритель; Иван Фролович Ткачев – дворник; Яков Михайлович Иванов – дворник; Иван П. Парфенов – заведующий хозяйством.

Всю работу по вывозу музейных ценностей возглавляла Е.В.Буркина. В трудной обстановке эвакуации было много трагических моментов, когда только ее смелость и настойчивость спасали экспонаты. Одна из таких сложных ситуаций возникла 8 июля при отправке последнего воза из исторического отдела. Телегу загрузили узлами, свертками, корзинами, в которых находились мелкие предметы. Только что переехали мост через Днепр, когда рядом раздался взрыв. Лошадь кинулась в сторону, с воза посыпалась поклажа, один узел развязался, и клады, в том числе чарочки, новгородские гривны, монеты-чешуйки рассыпались по дороге и смешались с пылью. Через мост сплошным потоком двигались машины, гнали скот, шли солдаты. Буркина бросилась к командиру, который вел группу солдат, с просьбой помочь собрать экспонаты. Она в отчаянии кричала, уговаривала, цеплялась за его руку, и он остановил движущийся поток. Одних солдат он поставил регулировать движение, другие выбирали из пыли музейное добро. Затем помогли уложить и увязать воз. Позднее в городе Горьком при пересчете эвакуированного сотрудники были потрясены: солдаты на дороге собрали все до единого предмета. Какой же силой убеждения обладала эта невысокая хрупкая женщина, и какую ответственность за государственные ценности чувствовал командир, чтобы приостановить движение под бомбами по единственной дороге! И в дальнейшем бойцы Красной Армии не раз приходили на помощь Смоленскому музею при спасении ценностей.

Возникли сложности и с отправкой вагона, и только вмешательство члена Военного Совета 16-й армии генерал-майора Алексея Андреевича Лобачева помогло прицепить вагон к эшелону с заводским оборудованием, когда паровоз уже стоял под парами. В ночь на 9 июля эшелон ушел на восток. Для сопровождения музейных ценностей определили четыре человека: Буркину, Дебрину, Лекант, Карцева. Они получили краткий сопроводительный документ, датированный 7 июля 1941 года: «В Горьковский Отдел Народного образования. В целях сохранения ценнейших экспонатов Смоленского обл. гос. музея Смоленский Отдел Народного образования направляет экспонаты в г.Горький. Просьба оказать содействие в организации условий, обеспечивающих сохранность экспонатов».

Долог и трагичен был путь в Горький (Нижний Новгород). 24 июля, преодолев невероятные трудности, прибыли на место назначения. Город не принимал музей из-за перегруженности эвакуированными людьми, предприятиями, ценностями из центральных музеев. Смоленские экспонаты выгрузили на платформу, где они находились двое суток под открытым небом. За это время Буркина добилась встречи с секретарем обкома партии, после чего получила разрешение переехать в здание, где уже размещались вывезенные ленинградские музеи. Большую помощь в размещении коллекций и людей оказал А.П.Горчаков – директор Горьковского краеведческого музея.

В Горьком находились по ноябрь 1941 года. За это время разобрали экспонаты, уложили в ящики, картины вынули из рам и накатали на валы, составили опись. При подсчете выяснилось, что эвакуировано 26 052 экспоната. Это были изделия из драгоценных металлов, клады, награды, оружие, документы, книги, живописные полотна, скульптура. С болью в душе многое пришлось оставить. Из богатейшего музея природы взяли только два чучела: енота уссурийского и выхухоли. Спасли и часть музейной документации, что послужило основой для составления списков потерь в период Великой Отечественной войны.

Жить сотрудникам в эвакуации было очень трудно. Зарплату не платили, из дома уехали в чем были, голодали. С коллекциями в Горьком осталась одна Буркина. Лекант, будучи совсем больной, ушла к дочери, которую разыскала в Горьком. Карцев устроился на должность чертежника в облземотдел. Дебрина была вынуждена уехать в деревню Быково Калининской области, где у родителей находились двое ее малолетних сыновей.

По распоряжению Наркомпроса Ефросинья Васильевна должна была передать спасенные ценности Горьковскому краеведческому музею. Но поскольку была составлена только назывная опись, Буркина не соглашалась на передачу. Она опасалась, что без подробного описания вещей и без взвешивания изделий из драгметаллов коллекции музея могут потерпеть урон или вообще быть утерянными. Свой отказ передачи по назывной описи Буркина обосновала в письмах в Наркомпрос. В них она также указывала о нецелесообразности своего отстранения от обязанности хранителя спасенного имущества. Одновременно она пишет письмо в ГКО о необходимости вывоза из г.Горького дальше в тыл сосредоточенных в нем музейных ценностей. Но, выполняя приказ, она стала составлять подробные списки и передавать ценности заведующей фондами Горьковского музея М.Н.Смирновой. 28 октября передача была закончена. Сундуки, ящики и валы опечатали печатью Горьковского музея. К этому времени военная обстановка резко обострилась и ценности надо было эвакуировать вглубь страны. 1 ноября Буркина получает распоряжение о сопровождении музейных коллекций на восток и одновременно назначается по совместительству и. о. директора Ленинградского музея этнографии. Сотрудники этого музея уехали в Ленинград за второй партией и не вернулись, с коллекциями остался один вахтер А.Н.Вихорев. Буркина с помощью Вихорева и Смирновой подготовила к дальнейшей эвакуации имущество двух музеев: Смоленского и Ленинградского музея этнографии.

12 ноября 1941 года, согласно постановлению ГКО «Об отправке в тыл ценностей музеев, сосредоточенных в г.Горьком», эшелон из пятидесяти вагонов с экспонатами Ленинградских дворцов-музеев, Смоленского музея, Ленинградского музея этнографии, Горьковского художественного музея выехали в Новосибирск. Начальником эшелона был назначен работник Горьковского областного отдела искусств Л.М.Гельфонд, заместителем по политчасти – Е.В.Буркина.

18 ноября, ночью, во время движения, от искр из трубы паровоза загорелась крыша вагона, в котором ехали сопровождавшие ценности сотрудники. Пламя охватило крышу, в вагоне поднялась паника, кричали дети, плакали женщины. Самообладание и сила воли помогли Буркиной повлиять на людей и остановить панику. На полном ходу поезда Вихорев через окно поднялся на крышу вагона, ему подавали воду, одеяла. Огонь удалось погасить. За этот героический поступок Андрей Николаевич Вихорев получил от Наркомпроса благодарность. А Буркина в своем дневнике сделала запись: «Мы очень испугались не только за себя, но и особенно за вагоны, следовавшие за нами… не простил бы мне Смоленск, что я вывезла музейные сокровища из одного огня в другой. А самым строгим судьей для себя была бы я сама. Смогла ли бы я тогда жить?».

Эвакуация требовала от всех огромного напряжения сил. Маршруты эвакуированных ценностей далеко не всегда заканчивались благополучно. Обстоятельства военного времени вносили свои коррективы.

15 декабря прибыли в Новосибирск. Город эшелон не принял – это объясняли перегруженностью эвакуированной техникой и людьми. Двинулись дальше в Томск. Там ситуация повторилась. После телефонных переговоров с первым секретарем Новосибирского обкома партии, 22 декабря 1941 года вновь прибыли в Новосибирск. Всего за сутки все эвакуированное имущество из вагонов перевезли в помещение Театра оперы и балета (Красный проспект, 38).

Переезды и разгрузка проводились в исключительно тяжелых условиях суровой зимы. Спешная эвакуация, неоднократные перегрузки, резкие перепады температуры, полуподвальное хранилище – все это отрицательно сказывалось на сохранности экспонатов. И, конечно, на здоровье людей.

Но самое трудное было еще впереди. Комитет по делам искусств вынес решение о передаче смоленских экспонатов на хранение сотруднице Горьковского художественного музея Г.А.Александровской, коллекции Ленинградского музея этнографии – в ведение хранителя Ленинградских дворцов-музеев, а Буркиной и Вихореву было предписано выехать в район для нового трудоустройства. Буркина не подчинилась приказу, опротестовала его и поставила в известность о сложившейся ситуации Наркомпрос РСФСР. Ее поступок шел вразрез с требованиями военного времени. И только безграничная вера в правоту своих действий помогла ей выстоять. Смелость, с которой она вступила в борьбу за вывезенные ценности, поражает. В это сложное время наиболее ярко проявились главные черты ее характера: высокая ответственность и готовность жертвовать всем ради дела.

Надо сказать и о том, что в этот период Буркина не получала зарплату. Выжить ей помог ящик со стеклом, который поставили в вагон с экспонатами красноармейцы в г.Горьком. Мы можем предположить, что сделали они это специально, потому что на ящике краской другого цвета и другим почерком было написано «Смоленск». Низкий поклон от смолян за этот бесценный дар! Незнакомый ящик Буркина обнаружила в Новосибирске. Оконное стекло во время войны было в большом дефиците. Оно спасло Буркину от голода, им же она рассчитывалась с рабочими и теми, кто помогал ей в сохранении коллекций.

Три месяца длилась трудная и небезопасная борьба за музей. И вот 24 марта 1942 года пришла правительственная телеграмма из Наркомпроса. Коллекции Смоленского музея и Ленинградского музея этнографии перешли в ведение Новосибирского облоно, а Буркина и Вихорев оставлены их хранителями. Облоно взял на свой бюджет расходы по содержанию музея.

В эвакуации Буркина проводила и общественную работу: читала лекции, устраивала выставки, помогала местным музеям в создании экспозиций, вела кружок текущей политики для местного населения, летом работала в колхозе, даже была уполномоченной по вывозке сельскохозяйственной продукции.

В 1943 году состояние коллекций музея проверяла Р.П.Островская (жена писателя Н.А.Островского), она отметила образцовое хранение и учет коллекций Смоленского музея. В феврале 1943 года Буркина получила благодарность от народного комиссара просвещения В.П.Потемкина. 22 апреля 1943 года фамилия Е.В.Буркиной по решению Коллегии Наркомпроса была занесена в Республиканскую «Книгу Почета культпросвет работников РСФСР». Позднее она получила медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

В марте 1943 года по вызову Смоленского облоно Ефросинья Васильевна приехала в город Кондрово. Перед ней были поставлены задачи по сбору материалов об Отечественной войне и по восстановлению музеев. Смоленские коллекции в Новосибирске Буркина передала на временное хранение научному сотруднику Ленинградского музея этнографии Л.Ф.Виноградовой.

В Кондрове, в здании Народного дома, планировалось открыть выставку, посвященную военным событиям на Смоленской земле. В штат музея кроме Буркиной были включены Людмила Федоровна Кулакова и Виталий Иванович Бухтеев. К августу 1943 года, в связи с активным наступлением войск Западного фронта и освобождением части территории области, стало ясно, что нет смысла открывать выставку в Кондрове.

25 сентября 1943 года был освобожден Смоленск. Спустя два дня Буркина приехала в город. В своем дневнике она записала первые впечатления: «Город лежал в руинах… Запах гари, дыма. Солдаты расчищали центральные улицы – Ленина и Советскую, убирали камни, завалы. Песком засыпали темные лужи крови… На гостинице «Смоленск» гордо трепещет красное знамя. На фоне страшных разрушений – это единственное, что радует глаз, вселяет уверенность в скорую победу… Через некоторое время это знамя мы снимем – будет уникальный экспонат нашего музея». Ефросинья Васильевна увидела не только сожженный город, но и разрушенный, разграбленный музей. На дверях чудом уцелевшего здания музея «Русская старина» был прибит обрывок бумаги с надписью «заминир». После того, как саперы извлекли фугасы из-под крыльца служебного входа, в здание можно было войти. Перед ней открылась страшная картина осквернения помещения и оставшихся экспонатов. От увиденного даже у такой сильной женщины дрогнуло сердце. На помощь ей пришли уцелевшие в молохе войны технические служащие Иван Фролович и Надежда Петровна Ткачевы, Клавдия Григорьевна Семечковская. На их плечи легли первые, самые трудные месяцы работы по приведению в надлежащий вид здания, разбор завалов в подвале, где Ткачевы сумели спрятать в дальнем углу ряд предметов, завалив их мусором.

Ефросинья Васильевна энергично взялась за восстановление музея: собирала уцелевшие экспонаты, ремонтировала здания, налаживала связь с воинскими частями и партизанскими штабами, проводила колоссальную собирательскую работу. Большую помощь в сборе реликвий войны оказывали ей партийные и советские органы, командиры партизанских отрядов, местные жители. Так в музее оказались автоматы, наградное личное оружие, фотоснимки, документы, газеты, одежда партизан, немецкие награды и экипировка, материалы подпольщиков. Сбор экспонатов проходил в тяжелейших условиях. Не было одежды, обуви, голодали, отсутствовал транспорт. Часто с трудом добытые экспонаты сотрудники несли на себе. Об одном из выездов в партизанский отряд Е.В.Буркина вспоминала: «Портативную типографию с кассой на спину, автоматы на плечи, фотографии и документы под ремень полушубка, револьверы, завернутые в газеты, несла в руках…». За короткое время был собран огромный материал, что позволило открыть полноценную экспозицию. В ее создании принимали участие Г.Н.Серебренников – сотрудник института краеведческой и музейной работы; художники П.Я.Галкин, Е.В.Ильин, А.А.Кокорекин, С.И.Аладжалов, А.П.Бубнов, Т.Н.Гапоненко, Ю.Н.Трузе, В.И.Финогенов, А.К.Кузнецов и другие. Вошли в экспозицию и натурные рисунки, выполненные Л.Ф.Кулаковой и В.И.Бухтеевым.

25 сентября 1944 года в отремонтированном памятнике архитектуры «Русская старина» в семи залах открылась выставка «Великая Отечественная война на Смоленщине». В разрушенном сожженном городе открытие музея жители восприняли как праздник, оно было приурочено к годовщине освобождения Смоленской области он немецко-фашистских оккупантов. Надо отметить, что материалы, собранные Буркиной по горячим следам боевых действий, составляют золотой фонд ныне существующего одноименного музея.

В июле 1945 года эвакуированные ценности после долгого отсутствия вернулись из Новосибирска в Смоленск. К этому времени Ефросиньи Васильевны уже не было в музее. Она перешла в отдел по делам архитектуры при облисполкоме, где проработала старшим инспектором с 12 октября 1944 года до 4 июля 1949 года. На новой работе она много занималась вопросами восстановления и охраны памятников архитектуры, читала лекции, выступала по радио. За пять лет она написала две работы: «Памятники архитектуры города Смоленска» и «Памятники 1812 года в Смоленске». Эти два рукописных труда были приобретены отделом архитектуры, который возглавлял И.Д.Белогорцев. После ликвидации отдела, с 1 июля 1949 года по 1 марта 1961 года она работала на различных должностях в областном отделе культпросветработы, после его реорганизации – в управлении культуры на должности инспектора по делам искусств.

1 марта 1961 года ее судьба снова сделала зигзаг и вернула ее на сцену. В юности она руководила драмкружком, теперь была назначена директором областного театра кукол. На этой должности она проработала чуть больше двух лет. Перенесенные невзгоды в военное лихолетье, безжалостное отношение к своему здоровью стали давать о себе знать. 29 января 1963 года она уходит на пенсию, а 22 марта 1978 года Ефросиньи Васильевны не стало. В заявлении о выходе на пенсию она указала место проживания: улица Коммунистическая, дом 5, квартира 31; позднее в документах указаны другие адреса.

Похоронена Е.В.Буркина в центре Смоленска, на Братском кладбище. В 2002 году в первой публикации о Буркиной я указала, со слов музейногоработника, что она похоронена на Тихвинском кладбище. Но могилы ее я там не нашла. В 2012 году внучка Ивана Федоровича Ткачева Людмила Ивановна обнаружила место нахождения могилы Буркиной. На ней установлен памятник серо-розоватого гранита с надписью: «Буркина-Кириличева Ефросинья Васильевна. 26.12.1906-22.3.1976. Незабвенной жене-другу». Недалеко находятся и могилы И.Ф. и Н.П. Ткачевых, внесших свой вклад в спасение музейных ценностей.

Работа над восстановлением биографии Ефросиньи Васильевны Буркиной продолжается. Вся ее жизнь – пример верности своему делу. Она свято исполнила свой гражданский долг: в самый трагический момент нашей истории, несмотря на трудности, голод, порой рискуя жизнью, сумела вывезти из-под огня и сохранить для отечественной культуры более 26 тысяч исторических и художественных ценностей Смоленского музея, сберечь в эвакуации коллекции Ленинградского этнографического музея.

И сейчас, когда мы ходим по залам наших замечательных музеев, видим работы художников Серова, Репина, Бенуа, Рериха, Сомова, Айвазовского, Врубеля, Левитана, Тулова, Лампи, Коха, Тенирса, Мейтенса, неизвестных итальянских и голландских мастеров; когда рассматриваем план Смоленска XVII века Гондиуса или тонко выполненные скульптуры Муане, Тома, Лансере, Клодта, Бонера, Риспаха, Леконта, Клезанже; восхищаемся изданиями первопечатника Ивана Федорова, книгами в драгоценных окладах, работами русских, западных, восточных ювелиров, изделиями народных мастеров из металла, дерева, тканей; когда вчитываемся в собственноручные письма Петра I, красочные наградные грамоты русских императоров, сложную вязь столбцов XVI-XVII веков – давайте вспомним, что эту возможность предоставила нам Е.В.Буркина. Во время войны она часто слышала слова: «Спасибо за спасенное народное добро». Повторим их и мы и отдадим дань памяти этой удивительной женщине.

Имя Ефросиньи Васильевны Буркиной по праву должно стоять в ряду тех, кем гордится отечественная культура и Смоленская земля.

В.И.Склеенова, ведущий научный сотрудник отдела фондов Смоленского государственного музея-заповедника

Автор выражает искреннюю признательность научному сотруднику отдела учета фондов Никифоровой В.В., взявшей на себя труд по набору текста 

http://www.smolensk-museum.ru/novosti/muzeynaya_zhizn/news_637/

Несколько отрывков из статьи В.И.Склееновой о днях войны, когда Ефосинья Васильевна вместе с другими работниками музея боролась за экспонаты Смоленского Исторического музея во время эвакуации:

"5 июля 1941 года после очередной массированной бомбежки города Буркина разыскала заместителя председателя облисполкома Алексея Гавриловича Соколова и попросила два вагона для эвакуации музейных ценностей. Выделили один товарный. Воинская часть дала машину с раненым шофером. Началась спешная эвакуация, экспонаты возили днем и ночью в условиях почти непрерывных бомбежек. Вывозили коллекции только из трех отделов: из художественного и фондов – на автомобиле, из исторического – на телеге. Хрупкие предметы переносили на руках. Остальные отделы были заперты, сотрудники после бомбежек уехали из города.
Всю работу по вывозу музейных ценностей возглавляла Е.В.Буркина. В трудной обстановке эвакуации было много трагических моментов, когда только ее смелость и настойчивость спасали экспонаты. Одна из таких сложных ситуаций возникла 8 июля при отправке последнего воза из исторического отдела. Телегу загрузили узлами, свертками, корзинами, в которых находились мелкие предметы. Только что переехали мост через Днепр, когда рядом раздался взрыв. Лошадь кинулась в сторону, с воза посыпалась поклажа, один узел развязался, и клады, в том числе чарочки, новгородские гривны, монеты-чешуйки рассыпались по дороге и смешались с пылью. Через мост сплошным потоком двигались машины, гнали скот, шли солдаты. Буркина бросилась к командиру, который вел группу солдат, с просьбой помочь собрать экспонаты. Она в отчаянии кричала, уговаривала, цеплялась за его руку, и он остановил движущийся поток. Одних солдат он поставил регулировать движение, другие выбирали из пыли музейное добро. Затем помогли уложить и увязать воз. Позднее в городе Горьком при пересчете эвакуированного сотрудники были потрясены: солдаты на дороге собрали все до единого предмета. Какой же силой убеждения обладала эта невысокая хрупкая женщина, и какую ответственность за государственные ценности чувствовал командир, чтобы приостановить движение под бомбами по единственной дороге! И в дальнейшем бойцы Красной Армии не раз приходили на помощь Смоленскому музею при спасении ценностей.
Жить сотрудникам в эвакуации было очень трудно. Зарплату не платили, из дома уехали в чем были, голодали. С коллекциями в Горьком осталась одна Буркина. По распоряжению Наркомпроса Ефросинья Васильевна должна была передать спасенные ценности Горьковскому краеведческому музею. Но поскольку была составлена только назывная опись, Буркина не соглашалась на передачу. Она опасалась, что без подробного описания вещей и без взвешивания изделий из драгметаллов коллекции музея могут потерпеть урон или вообще быть утерянными. Свой отказ передачи по назывной описи Буркина обосновала в письмах в Наркомпрос. В них она также указывала о нецелесообразности своего отстранения от обязанности хранителя спасенного имущества. Одновременно она пишет письмо в ГКО о необходимости вывоза из г.Горького дальше в тыл сосредоточенных в нем музейных ценностей. Но, выполняя приказ, она стала составлять подробные списки и передавать ценности заведующей фондами Горьковского музея М.Н.Смирновой. 28 октября передача была закончена. Сундуки, ящики и валы опечатали печатью Горьковского музея. К этому времени военная обстановка резко обострилась и ценности надо было эвакуировать вглубь страны. 1 ноября Буркина получает распоряжение о сопровождении музейных коллекций на восток и одновременно назначается по совместительству и. о. директора Ленинградского музея этнографии. Сотрудники этого музея уехали в Ленинград за второй партией и не вернулись, с коллекциями остался один вахтер А.Н.Вихорев. Буркина с помощью Вихорева и Смирновой подготовила к дальнейшей эвакуации имущество двух музеев: Смоленского и Ленинградского музея этнографии.
18 ноября, ночью, во время движения, от искр из трубы паровоза загорелась крыша вагона, в котором ехали сопровождавшие ценности сотрудники. Пламя охватило крышу, в вагоне поднялась паника, кричали дети, плакали женщины. Самообладание и сила воли помогли Буркиной повлиять на людей и остановить панику. На полном ходу поезда Вихорев через окно поднялся на крышу вагона, ему подавали воду, одеяла. Огонь удалось погасить. За этот героический поступок Андрей Николаевич Вихорев получил от Наркомпроса благодарность. А Буркина в своем дневнике сделала запись: «Мы очень испугались не только за себя, но и особенно за вагоны, следовавшие за нами… не простил бы мне Смоленск, что я вывезла музейные сокровища из одного огня в другой. А самым строгим судьей для себя была бы я сама. Смогла ли бы я тогда жить?». "


Из воспоминаний А.А.Лобачева "Трудными дорогами":
"До слуха снова донеслось:
— Пропадут неисчислимые ценности государственного значения, а диспетчер отвечает: сейчас не до цирка. Какой цирк? Ведь картины!
— Подождите, — прервал разгорячившуюся женщину Моисеенко. — Не пойму, какое имущество везете, кто вы такая?
— Буркина, заместитель директора Смоленского краеведческого музея. Должна вывезти редчайшие ценности. Серебро, картины, предметы старинного вооружения, коллекцию фарфора! Особенно картины. Репин, Врубель, Крамской, Серов! Наша национальная гордость!..
— Товарищ Моисеенко, поправь диспетчера, — вмешался я. [150]
На путях стоял эшелон с оборудованием. На вагонах надпись мелом: «Город Горький». Моисеенко поспешил к диспетчеру (тот у паровоза давал отправление машинисту) и приказал немедленно прицепить вагон с имуществом музея. Должно быть, железнодорожник пытался настоять на своем. Моисеенко вежливо взял его за локоть, отвел от паровоза и, ритмично взмахивая сжатой ладонью, рубил фразу за фразой. Диспетчер побежал к паровозу.
— Поправил? — спросил я секретаря Военного совета.
— Поправил. Я ему, как положено, объяснил, что Советская власть с Репина платы за проезд не берет!..
В июне 1956 года в Смоленске я разыскал Ефросинью Васильевну Буркину. Бродили по залам музея, и она показывала собрание картин знаменитых русских живописцев. Тут были Репин, Коровин, Богданов-Бельский, Левитан, Маковский, Крамской, Куинджи, Поленов.
— А вы посмотрите на это чудо: Айвазовский, «Девятый вал».
— Ну, молодчина же вы, Ефросинья Васильевна, этакую красоту уберегли!
— Ой, не говорите, сколько пришлось пережить. Поезд бомбили. Один раз вагон загорелся, еле потушили огонь одеялами. В Горьком двое суток картины лежали под открытым небом. Только благодаря вмешательству секретаря обкома партии получила закуток. Пропадут, думаю, картины. Решила писать в Государственный Комитет Обороны. В ноябре тысяча девятьсот сорок первого года пришло распоряжение отправить нас в Сибирь. Вот в Новосибирске уже стало хорошо, удалось даже выставку устроить. Сибиряки благодарили. А в конце тысяча девятьсот сорок третьего года, только Смоленск освободили, все привезли обратно.
— Геройское вы дело сделали...
— Я тогда ужасно смелая была, — смущенно улыбнулась Буркина. — Как ругалась тогда на станции!.. Слезы душат, а я с диспетчером воюю..."

Лобачев, конечно, ошибся: в Смоленске нет "Девятого вала", у нас есть не менее ценный "сухопутный" пейзаж Айвазовского: "Зимний обоз в пути". Но это не так важно. Важно, чтобы мы, смоляне, знали, какие сокровища искусства хранятся в наших музеях, помнили имена своих героев. А среди них - и имя Ефросиньи Васильевны Буркиной... Низкий поклон ей!